Автоматная баллада

Он шел не спеша, ровно – торопиться здесь было ни к чему. И бабуины не почувствовали угрозы в одинокой приближающейся фигуре. Может, не знали, что такое человек и чем он бывает опасен. А может, и как раз наоборот – отлично знали, что страшен лишь человек с длинной металлической палкой. Швейцарец больше склонялся ко второй версии – полярные бабуины твари редкостно хитрые, можно даже сказать, умные. Старик однажды шутя – или полушутя – заметил, что в списке претендентов на пошатнувшийся под человеком трон царя природы они уверенно держатся в первой десятке. Если это и в самом деле так – что ж, шарику не повезло, эти-то со своей воинственностью его уж точно доконают. «Не то что мы, – с усмешкой подумал Швейцарец, – мирные, в общем-то, макаки…»

Ему оставалось полсотни шагов, когда вожак – крупный, с изукрашенной шрамами мордой, – окончательно решив, что приближающийся человек ведет себя подозрительно уверенно для существа без палки-громыхалки, приподнялся на задних лапах, оскалился и пролаял команду. В том, что этот отрывистый лай был именно командой, сомневаться не приходилось – едва заслышав ее, вся стая дружно бросилась на Швейцарца.

Парой минут позже, снова прокрутив «в уме» эту сцену, Швейцарец решил, что, будь на его месте автоматчик, там бы он и остался. Слишком уж слаженно атаковали бестии – широким фронтом, чертовски быстро и вообще – весьма похоже, что у них был свой план, свой заранее заготовленный и, возможно, уже неоднократно срабатывавший прием. Скольких тварей лихорадочная, на весь рожок, очередь могла бы перечеркнуть гарантированно? Троих? Четверых? А если взять дугу больше, атакующий бабуин – это вам не человек, он одиночной, случайной дырки может и не заметить вовсе.

У них просто не было опыта схватки с существом, умеющим выбивать клыкастые и не очень мишени быстро и прицельно, а когда этот опыт у них появился, то передавать его стало некому.

– Знаешь, – сказала Тайна, когда Швейцарец вернулся к мотоциклу. – Я в какой-то миг даже за тебя испугалась. Совсем немножко, но испугалась.

– Бывает, – спокойно отозвался он. – Иногда я и сам за себя пугаюсь. Но уже потом, после. Там испугаться не успеваешь.

– Я запомню, – пообещала девушка, вызвав у Швейцарца очередную усмешку – можно подумать, он какую-то великую мудрость изрек. Но Тайне отчего-то нравилось запоминать именно такие вот его случайные дурацкие сентенции, и, что самое удивительное, она их действительно запоминала. – Далеко еще нам ехать?

– Нет, – Швейцарец отрицательно качнул головой. – Собственно, мы уже почти приехали.

ТАЙНА

Когда-то здесь был аэродром. Настоящий, не какая-то там наскоро подготовленная «точка» с грунтовкой, а хорошая вещь с бетонными ВПП, ангарами, складами горючего и боезапаса. Ну и всем прочим, что считалось необходимым для нормальной жизнедеятельности, а точнее, боевой деятельности БАП-а, бомбардировочного авиаполка.

Потом началась война, и полк улетел на запад, где в перечеркнутом дымами небе среднестатистическая продолжительность существования летательных аппаратов редко для кого превышала десяток минут. Устаревшие «МиГи», которые в несвойственной им от рождения роли легких штурмовиков пытались расчистить путь для танковых лавин, и их ничуть не менее древние зеркальные близнецы из ВВС НАТО, пытавшиеся эти лавины хоть на миг притормозить, – эти, расходный материал большой войны, гибли чаще прочих. Более дорогие и современные машины жили чуть подольше – их старались «тратить» экономнее, сберегая для важных целей. Старались, но война, как уже сказано, была большая, соответственно, важных целей имелось много, и цели эти, как правило, защищать старались ничуть не менее яростно, чем уничтожить.

Дольше всех мог продержаться какой-нибудь экспериментальный «невидимка», но рано или поздно – скорее, все же рано – и его прихлопнул бы сверхмощным ядерным молотом какой-нибудь усовершенствованный Хок. А все потому, что отупевшему от многочасового стресса оператору некогда было думать: видит ли он на мерцающем экране сквозь рябь помех очередной электронный мираж, НЛО или русский бомбардировщик с ракетой класса «воздух-РЛС»[15]. Пуск! А там, дальше, – будь, что будет, лишь бы уже скорей все это кончилось…

Полк улетел и не вернулся, растворившись в огненном небе бывшей Европы, в одночасье ставшей короткой аббревиатурой ЕТВД. Да он и не мог бы вернуться, потому что волны «отрыжки Судного дня», матерного отклика из недр планеты в ответ на ядерный долбеж снаружи – эти волны даже в виде докатившихся издалека отголосков перекорежили бетонные плиты немногим хуже какого-нибудь хваленого натовского «Дюрандаля»[16].

Правда, было и еще кое-что…