Автомобильная фамилия

– Разве? Ты получаешь удовольствие, но разве это цель? Вспомни любой пляж. Вспомни Тихий Океан. Думаешь он пускает волны для того, чтобы ты прыгала в них? Гости – такое же явление природы, только и всего. Необычное по меркам Земли, но и мы не в Калифорнии. Посмотри на эту симметриаду, она появилась здесь не для нас. Нам просто повезло оказаться рядом. Если бы все сложилось так, что когда-то человечество пролетело бы мимо этой части галактики – для океана ничего бы не изменилось. Он точно так же в эту же самую секунду создавал бы эту самую симетриаду. Ему плевать на наблюдателей. Когда-то во всем этом искали смысл, сейчас большую часть человечества удовлетворяет поверхностный ответ – это просто природное явление. Ты же не задаешься на Земле вопросом «зачем дует ветер?». Точнее, ты можешь найти объяснение, как он образуется, почему он бывает теплый или холодный и от чего зависит сила его порывов. Но тебя всерьез не волнует есть ли у него разум. Ты даже не допускаешь мысли, что его движения могут быть осмысленны и могут иметь какую-то цель.

– Но Солярис разумен, это доказано.

– То что планета корректирует свою орбиту, не позволяет себе упасть в одну из двух звезд еще не говорит о разумности.

– А гости?

– Представь… Предположи, что это просто еще одно природное явление. Что это… такое своеобразное зеркало. Ты ведь видишь в зеркале еще одного человека, еще одну себя. Но тебе не приходит в голову, что зеркало делает это намеренно.

– Но это не отражения… Точнее отражения, но наших воспоминаний, образы близких людей. Ты ведь не можешь говорить, что они просто… просто…

Амелия громко дышит. Пытается найти слова, смотрит на меня со злостью и одновременно, какой-то жалостью.

– Просто нужно отделаться от эмоций, – осторожно говорю я. – И рассуждать логически. Можно пугаться их. Можно общаться и получать удовольствие. Всему в мире смысл придает сам человек. Ты можешь ощутить самый невероятный экзистенциальный опыт наблюдая за северным сиянием, но было бы глупо считать, что кто-то на небе включил его специально для тебя.

Амелия смотрит в пол. То ли на собственные ноги, то ли на металлическую панель под ними.

– Это не то же самое. Солярис создает людей.

– Это не люди! – сам удивляюсь тому, что повышаю голос. – Просто миражи. Еще один эгоистичный и дорогой способ человека развлечь себя.

– Да, ты всегда таким был, – тихо говорит Амелия. Она не смотрит на меня, уперлась глазами в пол, старается сдержать слезы.

Почему всегда всё кончается ими. Почему нельзя обойтись без слез?

– Каким?– спрашиваю я.

– Предпочитал логику… чувствам, – Амелия цедит сквозь зубы.

– Говоришь так, будто это что-то плохое.

Я не понимаю ее внезапную вспышку злобы.

– Логика толкнула тебя попасть сюда! – Амелия вскидывает голову, жжет меня взглядом. Слезы катятся по её щекам. Почему она так зла? – Это ж было логично! Заработать за год столько денег! Так гордился, когда прошел отбор. Надулся как иднюк, когда тебе позвонили. Хвастался, какой у тебя ровный эмоциональный фон, как ты идеально подходишь для Соляриса. Да, это все было очень логично и рассудительно. Но если бы ты прислушался к сердцу, если бы попробовал понять меня или маму, если бы хоть раз в жизни поддался эмоциям, нашему беспокойству… Ты бы ни за что сюда не полетел! И не случилось бы всего этого!!!

– Что?

Я смотрю на Амелию. На слезинки в уголках её глаз. На крошечные капельки, кажущиеся бусинами янтаря в свете умирающей звезды.

Симметриада хрустит. Застывшая в своем безупречном трехмерном воплощении какой-то невероятной математической формулы, она накреняется. Изнутри глайдера это не слишком заметно. Отжив свое, симметриады слегка заваливаются. Несильно, на несколько градусов, однако, человеческий глаз эту разницу ловит. Просто в какой-то момент осознаешь, что идеальная симметрия, божественная гармония линий и узоров, больше не вызывает трепета.

Золотая капелька скатывается по щеке Амелии.

– Какой раз ты на Солярисе? – тихо спрашиваю я.

Она отвечает не сразу.

– Пятый.

Косметика, как же. Амелия выглядит взрослее, потому что она действительно старше меня.

– Компания оплачивает неделю на Солярисе раз в год, – продолжает она.

Конечно, ничего её не удивляет, ни океан, ни гости. Боулинг! Кто вообще ходит в боулинг на Солярисе?!

– Для меня и мамы, – говорит Амелия, смотря в пол. – Но мама не летела ни разу.

– Почему вам оплачивают путевки?

Нутром чувствую, что это тот самый вопрос, ответ на который изменит все. Амелия будто бы понимает это. Тянет. Молчит, не решаясь издать ни звука.

– Почему? – повторяю я настойчивее.

По извилистым узорам симетриады пробегает мелкая дрожь.

Живут эти формации недолго – пару часов. После – осыпаются и медленно погружаются в океан. Длится это может от пятнадцати минут до часа, но по технике безопасности находится внутри состарившейся симметриады запрещено.