Можно с уверенностью сказать, что некоторые навязчивые ритуалы, особенно те, которые уже прочно установились, исполняются как чисто обязательные действия, без осознания особой предосторожности или корректирующего беспокойства, в отличие от особого внимания к правильному исполнению самого ритуала. Иначе говоря, исполнение навязчивой личностью ритуала в чем-то похоже на выполнение обязанностей исполнительным техником, штатным военнослужащим или приверженцем религиозного культа, то есть делается очень старательно, но не проявляет при этом ни понимания, ни интереса к смыслу совершаемых ими действий и к их последствиям. Несомненно, навязчивый ритуал вызывает особенно сильное ощущение принуждения, особенно если он начинает отнимать много времени и причинять хлопоты, ибо он ничем не похож на объективную цель. И даже в этом случае такой ритуал отражает с ясностью, присущей крайним случаям, общую природу установки исполненной долга и вызванного ею ригидного поведения. Она не слишком отличается от установки офицера вооруженных сил, обязанного беспрекословно исполнять устав и подчиняться приказам, или ортодоксального приверженца религиозного культа, для которого любое незначительное отклонение от установленной процедуры — это, по существу, непростительная подмена авторитета церкви собственным авторитетом.
Глава 5. Садизм и мазохизм: общие тенденции
Я буду рассматривать садизм и мазохизм как с точки зрения проявления сексуального интереса и получения удовлетворения в проявлении жесткости, особенно при жестком доминировании и подчинении, так и с точки зрения их общих тенденций, особенно в межличностных отношениях. В этой главе и следующей главе, преимущественно посвященной сексуальному садизму и мазохизму, мы обсудим с двух разных точек зрения природу проявления особого психологического интереса к жестокости. Первая из них -в нашем обществе это точка зрения в основном мужчины, который подвергает страданиям других людей. Вторая — точка зрения преимущественно женщины, которая, видимо, больше заставляет страдать себя или для которой, по крайней мере, страдания стали привычными и добровольными.
Как эта тема связана с ригидной личностью и проблемой автономии? Пока я хочу только предположить, что такая особая жестокость включает в себя принудительные отношения или отношения между высшей и низшей фигурой: унижение и оскорбление одного человека другим; применение волевого давления одним человеком и подчинение этому давлению другого — или, по крайней мере, фантазии о таких отношениях. Заинтересованность в подобных отношениях в какой-то мере присуща всем видам ригидной личности.
В психоанализе была давно установлена клиническая связь между садизмом и разными чертами и симптомами ригидного характера — или анального характера, — в особенности между отдельными чертами навязчивости и симптомами одержимости[56]
. Эта клиническая связь породила концепцию особой анальной садистской стадии развития, которой присущи агрессивные (садистские) склонности и импульсы, свойственные развитию контроля за деятельностью кишечника и стадии активизации анального эротического влечения. Данная концепция предлагала объяснение, в соответствии с которым некоторые черты и симптомы как навязчивости, так и одержимости следовало считать защитными реактивными образованиями от садистских импульсов, а в общем — таким же защитным образованием следовало считать и навязчивую добросовестность. В дальнейшем в агрессивной преднамеренности садизма или в утверждении его власти через унижение его жертвы совсем нетрудно увидеть цели и способы их достижения, которые могут иметь своим источником импульсы, присущие анальной садистской стадии. Тем не менее остается факт: идентификация актуального состояния с историческим источником -или, что особенно важно, идентификация патологии автономии с некоторыми ее рудиментарными предвестниками — упрощает и искажает картину этого актуального состояния. Просто основа, на которой строятся сложные цели и формы садизма, оказывается очень узкой, а еще уже — у мазохизма. К ней невозможно свести такие импульсы и тем более объяснить их с ее помощью; такое поведение — следствие общей психодинамической структуры.