Автономия и ригидная личность

И, напротив, «абстрактная установка» — способность смотреть на предмет или объект концептуально, как на представителя какого-то класса или нескольких разных классов, и рассматривать его с разных точек зрения, независимо от изначального контекста, — такая установка включает в себя отстраненность от этого предмета или объекта и существование по отношению к нему объективной установки. Такая установка по отношению к внешнему объекту также включает в себя ощущение отдельной от него самости человека, а значит, и объективное ощущение самости. Такое объектное ощущение мира позволяет человеку представить вещи в ином контексте, отличающемся от существующего, и представить себя самого в иных, а не в данных конкретных условиях. Она включает в себя ощущение возможностей, и в конечном счете -возможностей действия.

Я уверен, что в этом смысле объективация мира — это больше, чем условие самоуправления: она делает самоуправляемое действие неизбежным. Всякий прогресс в развитии объективации внешнего мира связан с соответствующим прогрессом в самоуправлении и индивидуальной автономии. Фактически, оказывается, что уровень объективации мира, с одной стороны, и уровень самоуправления, или автономии, личности, с другой, -это разные аспекты отношения человека к внешнему миру в данное время.

МЛАДЕНЧЕСТВО И РАЗВИТИЕ НАМЕРЕННОГО ДЕЙСТВИЯ

Новорожденный младенец никогда не делает выбора и даже никогда не совершает действие в истинном смысле этого слова. Он просто реагирует: рефлекторно, инстинктивно, даже рассеянно, как выразился Хайнц Вернер, на «глобальную жизненную ситуацию»^[29]. Вот как Вернер описывает непосредственность, неотложность (immediacy) этого самого раннего типа реакции:

Для примитивного действия не существует истинно индивидуальных мотивов. Примитивное действие происходит, с одной стороны, под воздействием жизненных влечений, а с другой — под воздействием конкретных сигналов среды... [Младенец] совершает движения не под влиянием какого-то вдохновения, а потому, что его побуждают к движению жизненные силы...^[30]

Изначально у младенец не ощущает себя отдельно от внешнего мира. У него нет ни ощущения внешнего объективного мира (тем более представления о нем), ни ощущения собственных действий или потребностей^[31]. Шпитц^[32] сравнивает качество такого недифференцированного субъективного и сенсорного ощущения с самым первым визуальным ощущением взрослых людей, которые долгое время страдали слепотой. Такие люди сначала чувствуют себя ослепленными и совершенно не могут отличить видимые формы от ослепляющего сенсорного ощущения. Один такой пациент сначала даже не осознавал, что он получает эти ощущения через зрительный канал.

Пиаже отмечает, что даже новое явное узнавание младенцем объекта — это недостаточное основание для вывода, что у него действительно есть ощущение внешнего объекта:

Одного узнавания сенсорного образа, когда он появляется снова, недостаточно, чтобы он сам собой стал образом внешнего объекта. Любое субъективное состояние можно распознать, не объясняя его воздействием объектов, не зависящих от Эго. Новорожденный младенец при кормлении узнает материнский сосок благодаря сочетанию рефлексов сосания и глотания, не ощущая его как внешний объект. Точно так же месячный младенец может распознать некоторые визуальные образы безо всякой их внешней экстериоризации.^[33]

Так, Пиаже полагает, что улыбка младенца, которая впоследствии становится социальным откликом, — изначально просто реакция удовольствия, возникающего при получении приятного и известного ощущения.

Согласно Пиаже, в основном поведение младенцев может внешне напоминать намеренные действия, но на самом деле их действия не имеют этой составляющей.

Когда ребенок хватает объект, чтобы его сосать, на него смотреть и так далее, кажется, что он различает цели и средства, а значит, ставит перед собой какую-то цель. Однако нет никаких серьезных основании приписывать это различение его сознанию. Хватать, чтобы сосать, — это единичное действие, соединяющее в себе цели и средства.

...Поэтому сторонний наблюдатель не вправе делать подобных выводов [о целесообразности поведения ребенка в это время].^[34]

Нельзя говорить о подлинной преднамеренности действий, пока младенец не ощущает себя отдельно от внешнего мира, свои действия — отдельными от действий объекта и не отделяет свое ощущение объекта от самого объекта. Младенец по-прежнему только рефлекторен или инстинктивно-реактивен. Его «действие» неотложно и не опосредовано, у него отсутствует намерение и в этом смысле оно пассивно.