Автономное плавание

Действительно, в Париже было холодно и промозгло, но если под брюки у Шаунбурга поддеты шелковые кальсоны, – а Баст не отказался бы теперь и от шерстяных, но таковых у него, увы, не нашлось, – то майка, рубашка и пиджак под элегантным, но всего лишь демисезонным пальто – тот еще паллиатив.

Но зато выглядел фон Шаунбург замечательно. Помылся, побрился, оделся, словно фат на прогулке. Выкурил заныканную с позавчера сигару, выпил большую чашку кофе с сахаром, принесенную по его просьбе из ресторана вместе с бутылкой коньяка. Коньячку Баст капнул в кофе – буквально пару ложек, – кто сказал «столовых»? – и благодаря всем этим мерам полностью восстановил свое душевное равновесие.

«Мадам, после того, что между нами было, я, как честный человек… – А что было-то?»

Вот эта последняя реплика лучшим образом и отражала модус операнди Кайзерины Альбедиль-Николовой Кински. Ни тени смущения, разумеется, и никаких душевных драм. И в самом деле, с чего бы? Впрочем, нет. Тень смущения – но именно тень – все-таки промелькнула разок в ее посветлевших при утреннем солнце глазах, но Баст подозревал, и не без веских на то оснований, что смущалась чужая и незнакомая ему библиотекарша из Санкт-Петербурга, а вот баронесса на такие подвиги совершенно неспособна. Вернее, способна-то она как раз на многое, но если уж уложила в постель понравившегося ей мужика, то, верно, не затем, чтобы потом об этом жалеть.

– Извини, Баст, – рассеянно улыбнулась Кейт, открывая дверь через две минуты после того, как он постучал первый раз. – Я еще не готова, но это не займет много времени. Садись в кресло и…

«Наслаждайся представлением».

– …Покури… – скользящий в никуда взгляд, ироническая улыбка и что-то еще до кучи, чего Баст пока не понял.

Оставалось гадать, чем она занималась весь прошедший час, если была все еще в пеньюаре, под которым – лишь короткая шелковая комбинация. Разумеется, белоснежная и обязательно по фигуре, по хорошей фигуре… В общем, выглядела Кисси потрясающе, в первозданном смысле этого слова. Она буквально трясла Баста фон Шаунбурга, взяв его за грудки – за лацканы пиджака, вытрясая из него дурь, то есть всех прочих баб…

«И юных блондинов. Что существенней!» – усмехнулся мысленно Олег, сбрасывая наваждение и вновь, хоть отчасти, становясь самим собой.

Естественно, Кисси нравилась не одному только Басту. Она и Ицковичу нравилась, но Олег в этом смысле был сейчас несколько крепче. Или все дело во времени суток и степени усталости?

– Не торопись, Кисси, – сказал он, усаживаясь в кресло и закуривая сигарету. – Мы никуда не опаздываем.

Она одарила его чудной улыбкой и соответствующим взглядом: «И не надейся, Баст, я спешить, не намерена…» – и «продолжила» прерванный туалет. На повестке стояли шелковые чулки. Ну, кто бы сомневался! Есть ли что-нибудь более эротичное, чем красивая женщина, натягивающая на стройные ноги тонкие, цвета топленого молока, чулки? Вероятно, есть, но в голову сразу не приходит. Особенно если ты как раз тем и занят, что смотришь, не в силах оторвать взгляд, как эта чертовка надевает чулки.

«Вот же! Ох! Твою… твою…» – Олегу стоило немалых усилий справиться с природной магией женственности, которой кузина Кисси владела в совершенстве, но он все-таки преуспел. Закурил не суетясь, выпустил дым, взглянул «рассеянно» в расшторенное окно, снова перевел взгляд на Кисси и, усмехнувшись, попросил:

– Ты бы рассказала мне, пока одеваешься, что там… тогда было с поездкой Тухачевского.

– С какой поездкой? – она была обескуражена, но еще не решила, как реагировать на такое откровенное хамство.

– Ты сказала, что десятого февраля он приедет в Париж. Об этой поездке что-то известно? С кем он встречался? Где? О чем говорил?

Баст фон Шаунбург казался в меру деловит, но не пережимал. Не допрос все-таки, а светская беседа, да еще и в контексте отношений, осложненных случайным сексом.

– А что это ты вдруг заинтересовался маршалом? – Она вновь стала беззаботна, и голос ее звучал не то чтобы игриво, но чрезвычайно возбуждающе, хотя, видит бог, какой подтекст можно вложить в эту давнюю историю?

«Которая на самом деле еще даже не произошла».

– Да просто любопытно, – Олег пока и сам не знал, почему вдруг заинтересовался Тухачевским. Что-то такое крутилось в голове, но пока неотчетливое, неясное. – Расскажи, что помнишь, – попросил он.

– Он был в Париже с десятого по шестнадцатое февраля. Встречался с военным атташе Венцовым-Кранцем… Обед в посольстве… Он там вроде бы наговорил лишнего…

– Вроде бы? – переспросил заинтересовавшийся этой оговоркой Олег.

– Информация о его беседе с румынским военным атташе, не помню фамилии, содержится в таких источниках, что вполне могла быть инспирирована…

– Кем?

– Ну, не знаю, – пожала она плечами, пристегивая к поясу правый чулок. – Гестапо, например…

«Бинго!» – все так и случилось, вероятно. Просто этим делом занимался кто-то другой, однако и Шаунбургу было известно об интересе Гейдриха к Тухачевскому.