Автономный режим

— Над чем? Я хочу сказать, что это прекрасный специалист. Конечно, стоит все тут безумно дорого, но раз тебе так нужен врач. Кстати, может скажешь — зачем?

— Зачем, — послушно говорю я и все-таки закуриваю.

Карлик заморгал с недоумением, а я вижу, как в нашу сторону идет медсестра. Наверное, курить здесь все-таки запрещено. Я мысленно готовлюсь к извинениям и ищу взглядом, куда можно выбросить окурок. Медсестра приближается, от нее приятно пахнет дешевыми, но вкусными духами.

— Извините, — проговорил я, поднимая окурок, как бы показывая, что не знаю, как от него избавиться.

— О, ничего, — обворожительно чирикнула медсестра. Короткое движение, и из подлокотника кресла выезжает пепельница, а над головой раздается шелест кондиционера. — Курите, только…

«Она подошла не из-за сигарет», — успеваю подумать я и в живот будто опускается глыба льда.

— Вы — Питер? — полуутвердительно спрашивает она. И, прежде чем я успеваю помотать головой, добавляет: — Вас к телефону.

Розовый вскакивает. На коричневом лице решимость мгновенно вступить в смертельный поединок, но не дать меня в обиду. Медсестра отшатнулась от неожиданности. Потом оба перевели взгляд на меня.

— Кто звонит? — спрашиваю я, поднимаясь.

И вполне ожидаемый ответ:

— Он не назвался.

— Я с тобой…

— Побудь здесь, — я резко осаживаю Розового.

Не знаю, откуда во мне появляется такая скрытность. Может быть, от его чрезмерной опеки?

— Друг, ты не понимаешь, — карлик темнеет лицом.

— Побудь здесь, — отрезал я. И, уже обращаясь к медсестре: — Куда идти?

Медсестра повела меня через зал, а над головой в очередной распалось виртуальное небо, уступив место рекламе.

Мы свернули за угол, коридор превратился в стеклянный мостик над зеркальным прудиком. От небольшого водопада воздух приятно влажный. Замаскированные в камнях у берега проекторы искусно чертят радугу над водой. Больше я ничего не успеваю разглядеть, все мое внимание приковывает лежащая на боку трубка на стойке регистратуры.

Короткий миг я колебался, потом осторожно, как ядовитую тварь, сжал пальцами трубку.

— Алло?

Мне показалось, или я различил в цифровой тишине мембраны вздох облегчения? Знакомый металлизированный голос затараторил:

— Срочно выбирайся оттуда!

— Что?

— Уходи из клиники. Под любым предлогом!

— Кто это?

— Сэйт, сейчас не время. Ты уже принял таблетки?

— Какие таблетки?

Еще один вздох облегчения.

— Ничего не пей, слышишь? Придумай что-нибудь, отложи прием до завтра, сошлись на мигрень, на диарею, да на что угодно! И уходи оттуда.

— Почему?

— Розовый. Ему нельзя доверять.

— Но ты же ведь сам…

— Я ошибся!

Медленно, буквально по слогам я повторяю:

— Кто ты?

Секунду в трубке теплится пустота, я уже готовлюсь оборвать связь, потом металлический голос четко произносит:

— Эй, ну как там у вас в Америке?

Черт… не может быть!

Прошлое обрушивается на меня с внезапностью ночного убийцы из подворотни. Лавина воспоминаний едва не сметает сознание. Почти ничего не слыша из-за пульсирующего гула в ушах, я хриплю ответ:

— Скукотища… охренеть можно.

Теперь я верю. Верю в то, чего просто не может произойти! На автомате достаю из кармана сигарету, а, чиркая зажигалкой, вдруг замечаю, как дрожат мои руки. В трубке раздается смешок, и напряжение окончательно спадает. Хочется засмеяться, я с трудом сдерживаюсь.

— Как ты узнал меня?

— Трудно было не узнать, — ворчит трубка, — но об этом поговорим позже. Сейчас тебе нужно уходить из клиники, пока не натворил дел.

— Куда?

— Неподалеку есть одно местечко. Называется просто — «мир шестьдесят девять». Запомнишь?

— Что это?

— Киберсалон. Его хозяин крупный контрабандист и мой знакомый. Только, Сэйт, не медли!

— Постой, — поспешно говорю я. — Насчет Розового… ты уверен?

В голосе появляется жестокость:

— Угадай, кому принадлежит сто процентов имплантов в теле этой сволочи? На территории Грибницы только одна корпорация может провести такую модернизацию тела и сохранить жизнь носителю.

— «Лаборатории», — зачем-то киваю я и кладу трубку.

Медсестра улыбается мне, ставит на стойку пепельницу. Я все еще не могу поверить в реальность происходящего. Не почудилось ли мне? Может, это истощенный мозг подбрасывает галлюцинации и воспоминания, замещая реальность желаниями?

Под потолком вспыхивает в инфопространстве рекламный ролик. Под утяжеленную версию «Аллилуйи» седобородый старик увлеченно лепит из глины фигурки. Любовно оглаживает щупальца, плавники, крылья.

— Господь сотворил много биоформ, — прогремел уверенный голос. — В поисках наилучшей, Он испробовал все…

Фигурки вздрагивают на ладонях Творца. Расправляя крылья, разлетаются; иные бросаются в воду, чтобы через миг сойтись друг с другом в смертельной схватке.

— Наконец, Он создал Разум, чтобы упорядочить свою Форму. И мы разгадали его замысел.

Вокруг человека завертелись фигурки пауков, китов, тигров, крокодилов и мух. Постепенно круг сужался, разбрасывая в квадраты по углам экрана наиболее удачные модификации крыльев, клыков или щупалец.

— Мы создадим бессмертного человека, способного существовать и нести разум во всех уголках Вселенной!