Автопортрет

Несомненно, это увлечение книгами и побудило его взяться за перо. Он начинал как необузданный романтик. В своих первых опытах он выступал исключительно как поэт: писал бледные, подражательные стихи о трубадурах и замках, которые он глубокомысленно обозревал с высоты своего миннесотского захолустья. По иронии судьбы, оказавшись в местах, где находились самые натуральные замки и была жива память о трубадурах — в Кенте, Корнуолле, Фонтенбло, Лондоне и Риме, — он имел обыкновение писать о затерявшихся среди прерий поселках Миннесоты.

В юности жизнь Льюиса сложилась исключительно легко. В ней не было места живописной хронике, повествующей о мужественной борьбе с нищетой и унижениями. Отец послал Льюиса в Иельский университет. Потом он стал репортером газеты, редактором в журнале и литературным консультантом ряда издателей. В промежутках случались и приключения и годы неудач, но все они были лишь веселыми эпизодами юности. Затем он работал уборщиком в одной радикальной кооперативной колонии и потерпел в данной должности неслыханное фиаско. Он совершил путешествие в Панаму в то самое время, когда строили великий канал, надеясь найти работу в тамошних экзотических джунглях. Он отплыл в Панаму на скотоперегонном судне, а вернулся безбилетным пассажиром, так и не найдя работы! Полтора года он жил в Калифорнии; одно время, поселившись в коттедже на берегу Тихого океана и перебиваясь на деньги, взятые в долг, он пописывал рассказы в соавторстве с Уильямом Роузом Бенетом;[3] кроме того, он занимался (и весьма неудачно) журналистикой в Сан — Франциско.

С 1910 по декабрь 1915 года он был весьма заурядным, тянущим свою лямку редактором в Нью-Йорке, женился и пришел к твердому выводу, что так никогда и не сумеет постичь искусство сочинять что-либо более художественное, чем реклама к плохим романам, хотя в Америке подобная реклама бывает по-настоящему художественной. Ему с трудом удалось выпустить два романа: «Наш мистер Ренн» и «Полет сокола»; он писал их по вечерам, после службы, и заработал гроши на этих книгах, которые остались незамеченными критикой.

Юмористический рассказ, написанный им однажды шутки ради и без всякой серьезной надежды на его опубликование, открыл перед ним двери «Сатердей ивнинг пост», и уже через несколько месяцев он смог скопить достаточно средств, чтобы оставить службу и стать вольным художником.

Это случилось в декабре 1915 года, и с той поры он непрерывно путешествует — на поезде, в автомобиле, на корабле, пешком. Естественно, его всегда хвалили за то, что он рыщет по свету в поисках материала, но на самом деле он путешествует отнюдь не с этой высокодостойной целью, а потому лишь, что страдает «охотой к перемене мест», этой самой изнурительной из болезней. За последние одиннадцать с половиной лет самая длительная остановка — девятимесячная — была в Лондоне. Он проехал на автомобиле почти по всем штатам Америки. В Европе он побывал всюду — от Берлина до Афин и Севильи. Он провел несколько недель в Северной Канаде, в двухстах милях не только от ближайшей железной, но даже проезжей дороги. Он доплыл, минуя Вест-Индию, до Венесуэлы и Колумбии. За это время он успел все же написать 11 книг, несколько сборников рассказов и статей, поскольку обладает способностью акклиматизироваться в незнакомой комнате, в чужом городе и, от всего отключившись, максимум через три часа приниматься за писание. В часы работы ему безразлично, куда выходит окно, у которого он устроился с пишущей машинкой: на Пятую авеню, туманный Лондон или на молчаливую горную гряду.

Теперь он подумывает о поездке на Восток — в Индию, на Яву, в Японию, из чего можно заключить, что его «охота к перемене мест» поистине неутолима.

Человек он заурядный и к тому же, очевидно, лишенный воображения. Будь он другим, он мог бы сидеть дома и черпать вдохновение в собственных фантазиях, вместо того чтобы вдохновляться видом новых улиц, новых ландшафтов и новых лиц.

Короче говоря, он малоинтересный человек, достоинства которого, если таковые все-таки имеются, можно обнаружить лишь в его книгах.

1927