Автопортрет неизвестного

– Еще Мальцев, замминистра. Тоже с супругой. Наша Любовь Семеновна, как всегда на страже. Вот. И еще… – Он закашлялся и осипшим голосом добавил: – Ну и, конечно, Ярослав Диомидович. Всего двенадцать человек. По числу приборов в парадном мамином сервизе. А во главе стола, тринадцатым номером, стояла простая фаянсовая тарелка. На ней граненая стопка водки, на стопке черняшка, а рядом свечка в медном подсвечнике.

– Красиво, – сказала Лиза. – Очень символично. Горит свечи огарочек, налей-ка, друг, по чарочке. А главное, очень элитарно. Избранные! Генералы, министры, академики, высокопоставленные вдовы и юные талантливые художницы! Светскую жизнь ведешь. А жену почему-то в свет не выводишь. Почему? Чем я провинилась?

– Погоди! – чуть ли не закричал Алексей. – Ты же мне сама сказала, что не пойдешь! – Он сел в кресло рядом с ней, схватил ее за руку. – Я же сказал: двенадцать человек, включая тебя! А ты не захотела идти. Я тебя тащил, и мать звала. Она же тебе звонила и звала!

– Что она обо мне говорила?

– Ничего.

– Вот прямо-прямо ничего?

– Ничего, честное слово. Она очень расстроилась, что ты не пришла.

– Разозлилась?

– Я сказал – расстроилась. И все про тебя спрашивали. Спрашивали, где ты. Как твои дела. И почему я опять без жены. Ты ведь в прошлый раз тоже не пошла. И в позапрошлый.

Вдруг он умолк и уставился в одну точку.

– Алеша! – Лиза позвала его. – Алеша. Ты что? Заснул?

– Нет, – сказал он, встряхнувшись. – Нет, ничего.

– О чем ты думаешь? – вдруг спросила она уже совсем другим голосом, не злым и насмешливым, как раньше, а тихим и даже как будто жалобным.

– А! – Он махнул рукой.

– Расскажи мне что-нибудь… – сказала она еще жалобнее.

Он снова взял ее руку, погладил, поднес к губам, коротко поцеловал:

– Чего рассказывать. Устал, спать хочу. Третий час! Какое третий, три без пяти. Спасибо, завтра суббота.

Лиза выдернула руку, у нее снова изменился голос:

– Иди умывайся. Иди-иди, а то опять будем толочься у ванной, кому вперед зубы чистить. Иди скорее… Да, кстати. И что ты ответил?

– Кому?

– Когда спрашивали, где жена, что ты отвечал?

– Сказал, прихворнула. Неважно себя чувствует. А что я еще мог сказать? Поехала в Париж на премьеру? У нее слушается дело в Верховном суде?

– Молодец. Дипломат, одно слово. Ну а что они?

– Да ничего. – Он улыбнулся, изображая ласковое смущение. Подошел к ней, склонился, обнял ее, поцеловал в макушку. – Все подумали, что ты… Ну, что мы с тобой… В общем, что ты решилась наконец.

– Я? – Она отстранилась от него. – Я? Но, – сказала она, с трудом справляясь с внезапной яростью, – ты только не обижайся, Алешенька. Ты у меня самый лучший на свете. Умный, красивый, добрый. И вообще замечательный. Ты много денег домой приносишь. Не пьешь и не куришь. Карьера, квартира… Мне все мои подруги завидуют, даже завидовать перестали: не дотянешься! Начальник КБ Ланского… Ой, только не поправляй меня, хорошо? Начальник Лаборатории Восемь. Доктор наук. Будущий академик и генконструктор. Но если бы ты знал, как я завидую им! Женам простых юрисконсультов, адвокатов и научных сотрудников! Как мне тяжело жить, просто физически тяжело, как будто я все время руками, плечами, спиной поддерживаю своды нашего дома. Ты не понимаешь, ты вырос при няньках и домработницах, ты никогда не знал, что такое жить. Дело не в чинах и деньгах. Дело в ощущении жизни. У меня ощущение карточного домика. Ты уже два – какое два! – почти три года начальник КБ Ланского, и по всем правилам ты должен занять его место в коллегии Управления. Попроси же наконец своего Ярослава Демидыча, он же там вяжет и разрешает, от него все зависит…

– Поздно уже, – сказал Алексей.

– Что? И с ним разругался?!

– Поздно в смысле спать хочу, – сказал он, не в силах рассказывать Лизе, что Ярослав сегодня днем умер и что она на самом-то деле права.

Он вдруг вспомнил, что Тоня ему час назад объяснила: Лиза «не рожачая». Он об этом сразу забыл, поэтому и сказал «ты наконец решилась». А сейчас вспомнил. И что получается? Получается, что она возводит свой врожденный дефект репродуктивных органов на принципиальную высоту. Дескать, она не хочет рожать от него. Ой, тоска какая…

– Спать хочу! – сказал он и искренне зевнул.

– Ничего, потерпи! – Лиза хлопнула ладонью по подлокотнику кресла. – Не желаешь, ленишься, забываешь укрепить свои позиции. «Фи, какая чепуха, какие мелочи!» И вот так во всем. За тобой приезжает служебная «Волга», а я тащусь на работу на метро и потом на автобусе пять остановок. «Потому что не положено!» Никому не положено, и у всех жены ездят на служебных машинах мужей, и это нормально, это жизнь! И вот в этом, – она брезгливо поморщилась, – в этом прекрасном зеленом районе мы будем жить, пока министерство, Академия наук, Моссовет и лично товарищ Промыслов не поднесут тебе на блюдечке квартиру на Кутузовском, двадцать шесть? Или на Горького, девять? Или все-таки на Петровского, один?