Автопортрет: Роман моей жизни

Но, конечно, наших я знал больше и лучше. Естественно, мне ближе других были те, которые называли себя правыми, хотя нас, имевших репутацию антисоветчиков, в свое время считали левыми. Как я уже писал, среди людей, занимавших теперь высокое положение, был мой старый друг Борис Золотухин, бывший ученик моей жены Ирины Егор Гайдар, среди новых политиков, с которыми я тесно общался, были Галина Старовойтова, Сергей Юшенков, Владимир Головлев, Аркадий Мурашев и другие. В это время в среде этих людей царил дух оптимизма и эйфории. Им казалось, что они в целом победили и осталось доделать коечто по мелочи. Особенно после провала коммунистического путча в августе 1991 года. Казалось, революция свершилась и с коммунистическим строем покончено навсегда. КПСС запрещена, в стране новая конституция, многопартийный парламент и беспартийный президент. Но если сравнивать нашу страну с онкологическим больным, получилось так, как если бы первоначальную опухоль вырезали, а многочисленные метастазы оставили. КПСС запретили, она тут же возродилась под другим названием. Состоявшийся в 1992 году «суд над КПСС» был чистым фарсом и ничем иным быть не мог. Обвинители, защитники и судьи почти все были бывшими членами КПСС. когда-то знакомый немец сетовал, что Нюрнбергский процесс был незаконен, потому что впервые в истории победители судили побежденных. А кто мог судить этих упырей? Они сами? Вот и получилось бы подобие суда над КПСС. От имени КПСС в СССР и за его пределами было совершено столько чудовищных злодеяний, что, будь она судима независимым судом, вполне могла бы быть объявленной преступной организацией. Не говоря уже о КГБ. Вот говорят, было совершено много ошибок. Аналитики ищут, кто виноват. Горбачев? Ельцин? Гайдар с Чубайсом? А помоему, виноваты все и никто. Часть вины лежит на правых. Почти никто из них не настаивал на реальном суде над КПСС. Никто, кроме Старовойтовой, не твердил о необходимости люстрации. Правые торопились ускорить переход от социалистической системы хозяйствования к капиталистической, передать производство и торговлю в частные руки, но мало заботились о социальных программах. Поддерживали богатых. И себя приводили в пример. Один из ведущих членов СПС говорил: «Мы партия крупного капитала». Другой повторял: «Мы люди небедные» В предвыборном ролике продемонстрировали, как летят на частном самолете. Как политики могли бы помнить, что большинство электората составляли именно бедные, а крупный капитал примкнет не к своим политическим единомышленникам, а к реальной власти.

Возможно, события могли бы принять иной оборот, если бы в политической жизни могли участвовать наиболее деятельные диссиденты, но пропаганда даже перестроечных времен позаботилась о том, чтобы создать о них в народе самое невыгодное представление, а власть, уже ельцинская, расставила барьеры, преграждавшие диссидентам путь в большую политику. Она не допускала (в частности, это коснулось Буковского) к выборным должностям политических изгнанников, проведших какое-то время за рубежом. Впрочем, пытаясь оценить тогдашнюю ситуацию непредвзято, я думаю, что взять в руки высшую власть в стране никто из диссидентов не был способен, кроме Сахарова, но и тот бы не справился. Чтобы управлять реально такой страной, нужно было подчинить себе всю номенклатуру в центре и на местах, армию, КГБ, а они подчиниться могли только своему. Кем им к тому времени был Ельцин. Советская власть вроде рухнула, а рычаги управления остались прежними, и надо было знать, каким из них и как орудовать.