Автопортреты на асфальте

- Знаю, - сказал я. - Главное - внимание, которое оказывают цене подарка.

- Нет, - сказала Орлеанская. - Главное - это тост.

- Знаю, - сказал я. - Будет тебе тост. А что это такое?

- Тост, - сказала Орлеанская, - это когда человеку дарят счастье, только не на самом деле, а на словах.

Целый вечер я сочинял тост.

А на другой день пришел к Орлеанской в гости. Когда все сели, я встал, вынул из кармана шпаргалку с тостом и громко, с выражением прочел:

Вы гений чистой красоты, У вас все руки вымыты!

- А чего это ты меня на "вы" обзываешь? - оскорбилась Орлеанская.

- Извиняемся, - сказал я. - Если хочите, мог°м и на "ты" перейти.

И прочел новый тост:

Вы гений чистой красоты, Давайте чокнемся на "ты"!

- От твоих стихов действительно чокнешься! - сказала Орлеанская. - Ты бы еще написал: "Давайте чмокнемся на "ты"!"

- Ну давай прозой тебя поздравлю, - сказал я. - Желаю тебе, Орлеанская, быть всегда такой же молодой, какая ты сейчас!

Орлеанская одобрительно кивнула. И я добавил:

- Желаю тебе быть еще моложе, чем ты сейчас!

Орлеанская улыбнулась. И я еще добавил:

- Ты, Орлеанская, уже давно выглядишь моложе, чем ты есть на самом деле. Судя по твоим мозгам.

- На сколько же? - слросила Орлеанская.

- Лет на десять! - сказал я.

- Что же, я такая маленькая и глупая, как новорожденный ребенок?! сказала Орлеанская.

- Нет, - сказал я. - Это ты только внешне так хорошо сохранилась. А внутри ты гораздо старше своих лет. В общем, желаю тебе счастья и долгих лет жизни! Чтоб ты прожила еще столько же!

- Что?! - ахнула Орлеанская. - Чтоб я только до двадцати лет прожила?!

- А что? - сказал я. - Двадцать лет - бабий цвет.

- Так я еще и баба?!

- Ну, не мужик же, - сказал я. - Да ты не плачь! У тебя еще все спереди. Еще найдешь свое счастьеце. А ныть будешь - оно с тобой разведется. И останешься одна с дитями.

- С какими еще дитями?! - возмутилась Орлеанская.

- Со своими, - сказал я. - Нервными они у тебя будут. Какая мамаша, такие и детки. Яблоко от бублика недалеко падает.

- Катись ты сам отсюда бубликом! - закричала Орлеанская и стала выпихивать меня из-за стола.

Но в дверях я все-таки успел ей последнее пожелание крикнуть:

- Пусть земля тебе будет мягким пухом!

Бабушка

Всем хорошим во мне я обязан бабушке.

Когда я играл с кем-нибудь в шахматы, бабушка, видя, что я проигрываю, как бы случайно пробегала мимо нас и, спотыкаясь, падала на шахматную доску, раскидывая руками фигуры. После этого мы соглашались с противником на ничью.

Помню, как я уломал бабушку сводить меня на аттракцион "Пещера ужасов". Испугался я только один раз: когда увидел бабушкино лицо - перекошенное от ужаса.

Все, что мне не хотелось есть, я скармливал бабушке.

Когда мне не хотелось котлету, которую клала мне в тарелку мама, я делал бабушке условный знак. Бабушка тут же роняла ложку и лезла за ней под стол. Тогда я натыкал на вилку котлету и совал под стол бабушке. Бабушка зубами ее стаскивала с вилки, быстро съедала, и вылезала, отдуваясь, наверх. Долго демонстрировала всем свою ложку и говорила:

- Уф! Нашлась!

- Что-то ты ложку стала часто ронять, - говорила мама. - Совсем ослабла. На-ка тебе еще котлету!

Часто мы с бабушкой ходили в кино на боевики. Не знаю, нравились ли боевики бабушке, потому что она во время сеансов спала. И только когда стреляли особенно громко, она просыпалась и спрашивала:

- Ну, что? Не всех еще кокнули?

- Нет, - успокаивал я ее. - Спи спокойно, дорогая бабушка!

Помню, как мы играли с бабушкой в футбол. Точней, играл я с ребятами, а бабушка тихонько подкрадывалась за ворота моего противника. И когда я выходил один на один с вратарем, бабушка неожиданно ему говорила:

- Жвачку хочешь?

Вратарь оборачивался - и я забивал гол!

После игры вратарь подходил к бабушке и спрашивал:

- А где обещанная жвачка?

- Да вон в киоске у каперативщиков, - говорила бабушка. - Давай деньжата - я сгоняю.

Когда учительница вызывала моих родителей в школу, я всегда приводил бабушку. Потому что бабушка была глуховата и не слышала, как учительница меня ругает.

- Что она там бормочет?! - громко спрашивала меня бабушка.

- Она меня хвалит! - кричал я бабушке в седое ухо.

Учительница с удивлением замолкала. А потом говорила мне, чтобы в следующий раз я приводил маму.

В следующий раз я, действительно, приводил маму. Но - своей бабушки. То есть - прабабушку.

В отличие от бабушки, моя прабабушка не только плохо слышала, но и плохо видела.

А засыпался я на домашнем сочинении. Было оно на тему "Мое детство". Я его даже не прочел, когда сдавал учительнице. А начиналось мое сочинение, оказывается, так:

"В детстве мне больше всего нравилось собирать цветы и играть в куклы. Еще мне нравилось примерять мамины туфли на высоком каблуке.

А мечта у меня была - стать ткачихой.

Но судьба распорядилась по-другому. Туфли пришлось поменять на кирзовые сапоги. Цветы - на гранаты. А куклы - на пулемет.

Мною лично было подожжено 3 склада, взорвано 2 моста, пущено под откос 4 поезда, подбито 10 немецких машин.

Детство мое было голодное и холодное. Война отняла у меня детство..."

Дальше буквы расплывались, потому что были чем-то закапаны...