Автора!

Один такой соседский экземпляр я наблюдал вчера сквозь ветви старых вишен: маленький тощий мужичонка с красными от перепоя глазами, одетый в спортивный костюм липовой фирмы «Адидас». Меня тошнит от этого так называемого "среднего класса". Этот выскочка даже не в состоянии отличить липовый «Адидас» от настоящего! Он приехал на «Жигулях»! Подумать только! А ведь коммерческий директор! Что это за фирма такая, где не могут должным образом оплатить услуги коммерческого директора? Скорее, это фирмочка. Фирмашка. А он не директор, а директорок. Я узнал о его должности от его же жены. Эта бабенка, у которой теперь уже заметно выпирает живот (надо же чем-то удержать кормящего мужа!), бегала за мной когда-то, как кошка. Да и сейчас не прочь. Впрочем, она смазлива и не глупа. Жаль, что общение с ней не оставило во мне приятных воспоминаний. Разве что школьные… Порывшись в памяти, я даже вспомнил ее имя: Александра. Мы с ней «гуляли» в старших классах. «Гуляли» — это такое смешное слово, которым подростки обозначают определенного рода контакты между созревшими в половом отношении и весьма зелеными в моральном особями противоположного пола. Вот и с этой Александрой у меня было несколько приятных мгновений и много пустых разговоров о том, что вообще надо делать без лишних слов. Кажется тогда, много лет назад, я даже ее послал далеко и надолго, устав просвещать в вопросах отношения полов.

Я точно не помню. Их было много, этих влюбленных девочек! Но она и до сих пор не перестала вешаться мне на шею. "Чем меньше, тем больше", согласно формуле, выведенной классиком, круглая дата рождения которого стала в этом году поводом для массовых народных гуляний. Стоит быть великим, чтобы даже после смерти спаивать народ! Но мы сейчас не о литературе, а о поводе, т. е. о любви. Есть любовь — есть повод писать. Нет любви — есть повод быть счастливым.

И почему наши дачи оказались рядом? Просто напасть! Как только она приехала, у меня испортилось настроение. Я сразу понял: будет мешать работать, заглядывать через забор и делать вид, что у нее дымит труба либо течет крыта. Скорее всего, сама проделает в ней дыру, чтобы затащить меня в дом. "Ах, нет ли у вас соли?" "Боже мой, закончились спички, нечем Плиту разжечь!" Нате вам, пожалуйста, зажигал-ку — "Ах, Паша, ты ничуть не изменился! Быть Может, зайдешь? Запросто, по-соседски?"…

…Так оно и вышло: мне пришлось прийти в их дом. Не отвертелся. Этот коммерческий дирек-торок мог бы получше обеспечивать семью. Пол местами провалился, печь треснула. Понятно, силенок не хватает. Ни починить, ни денег заработать. Мне даже стало жаль беременную женщину. Конечно, я попытался что-то сделать, мне это не слишком-то удалось, но не денег же ей предлагать? На новую печь. Потом была неизменная чашечка кофе, ностальгические воспоминания о школе, о нашем неудачном романе, о том, как она даже пыталась из-за меня травиться, но вместо яда по ошибке наглоталась слабительного и целый день просидела в туалете.

Я смеялся, потому что эта Саша была временами мила, а глаза у нее такие же синие, как и у меня. Обожаю этот цвет! Имеется в виду цвет глаз. Но на этом наше сходство заканчивается. Ее сын убежал гулять, мы были одни. И мне не составило ни труда, ни отвращения поцеловать ее и сделать вид, что я все понимаю. Почему бы не воспользоваться моментом? Она ведь все равно не отстанет. У меня давно не случался секс с беременными женщинами, стало вдруг интересно. А все было так просто и откровенно, что потом мне вдруг стало скучно.

Да, я любвеобилен и не против маленьких приключений, случайных страстных ночей. Но с достойным противником, который не будет драматизировать ситуацию. Любовь с радостью, но разлука без печали. Поэтому я очень осторожен, я вижу таких же чувственных телом и мертвых душой женщин по особому взгляду, который блестит, подобно нефтяному пятну на чистой воде. Рот этих женщин слегка приоткрыт, так' же как и их стройные ножки открыты ультракороткими юбками. И в каждом их движении такая власть, что не жалко отдаться на милость победителя, впрочем, с правом выкупа из плена. Это как у Киплинга: "Мы с тобой одной крови, ты и я…" Эта кровь, эта порода охотников за удовольствием чувствуется сразу. А главное, что они не покушаются на мою свободу.

Так вот, я отвлекся. В этой женщине, в этой Александре, нет моей крови, она обычная домашняя курица, довольно-таки милая, но скучная до безобразия. Да и самой ей скучно жить. Соседа нет, и бедную женщину просто жалко. Я немного ее развлек, сделал такое одолжение. А зачем я вообще это сделал? А просто так! Минутный порыв. Или минутная слабость. Как хотите.