Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

Письма не жди, письма не жди, Дороги опустели. Идут дожди, одни дожди Четвертую неделю.

И десять лет, и двадцать лет, И нет конца и края. Олений след, медвежий след Вдоль берега петляет.

Сырая тяжесть сапога, Роса на карабине. Кругом тайга, одна тайга, И мы посередине.

1961

Наш разговор сл. Мария Черкасова(?) муз.А.Дулова

3/4

Am И ни о чём, и ни о чём

E7 наш разговор, наш разговор

Am для нас с тобой одних заметный.

A7 Dm Чудесный вяжем мы узор

Am E7 Am из лёгких снов простых и светлых.

Ты даришь мне, ты даришь мне толпу берёз, толпу берёз. Ты - как волшебник без обмана. И радуги прозрачный мост мне вынимаешь из кармана.

А серебри-, а серебристая река, вокруг река ложится плавною мольбою. Вплетаешь в струны облака и ... рукою.

Твоё тепло, твоё тепло, твоё плечо, твоё плечо и милых песен грусть и нежность, и разговор наш ни о чём ж и расставанья неизбежность. ж2 р.

Поселок дачный сл. Лев Друскин

3/4

Am Dm Скрипит посёлок Дачный

E Am обшивкой корабельной.

Am Dm На соснах, как на мачтах,

G C огни святого Эльма.

E Am И, если хочешь, к звёздам

E Am A7 нам будет по пути.

Dm Am Теперь ещё не поздно ж

E Am A7(Am) ж на палубу взойти. ж2 р.

Мой скарб к земле привязан, мои в чернилах пальцы, но ты узнаешь сразу межзвёздного скитальца. К чему скитаться розно? Обнимемся в пути. Теперь ещё не поздно ж на палубу взойти. ж2 р.

Ну ладно. Ну не плачьте, ведь нам нельзя отдельно. На соснах, как на мачтах, огни святого Эльма. Сотрём друг-другу слёзы незримые почти. Теперь ещё не поздно ж на палубу взойти. ж2 р.

Летели гуси за Усть-Омчуг стихи А. Жигулина

3/4

Am Летели гуси за Усть-Омчуг

Dm E Am A7 на индигирские луга.

Dm Am И все отчетливей и звонче

Dm6 E Am A7 дышала сонная тайга. 2 р.

А гуси плыли синим миром, скрываясь в небе за горой. И улыбались конвоиры, дымя зеленою махрой.

Качалась на воде коряга. Светило солнце с высоты. У белых скал Бутугычага цвели полярные цветы.

И захотелось стать крылатым лететь сквозь солнце и дожди и билось сердце под бушлатом, где черный номер на груди.

Летели гуси за Усть-Омчуг на индигирские луга. И все отчетливей и звонче дышала сонная тайга.

Железный век

6/8

Dm Am H7 E7 Am

Am H7 E7 Am Вне гармонических звучаний Dm6 Am H7 E7 жесток и жёсток этот мир. A7 Dm Am Из жести кружка, миска, чайник, Dm Am H7 E7 Am ... собака-конвоир.

Dm Am H7 E7 Am

Стук металлической посуды и грохот кованых дверей. Двадцатый век - палач, паскуда, по горло в музыке твоей.

Кровь на губах - твои ноктюрны для жести водосточных труб. Трубят по пересыльным тюрьмам на жести спят и в жести ...

И снова двор тюрьмы, машина, конвой, шипящий жёсткий свет. Где та железная пружина что в жизни держит этот бред?

Да наяву ли это с нами? Откуда слышится хорал? Кто там кровавыми губами тюремный снег поцеловал?

Кого уводят чьи обьятья? Глаза слезятся на ветру, на металлическом распятье Христос приварен ко кресту.

Лучшие дни

3/4 Натан Злотников(?)

Am E7 Am Это лучшие, лучшие дни

G C ты устала от их мельтешенья.

A7 Dm Что ж, скажу я тебе в утешенье: ж

Am E7 Am ж знай, как поезд промчатся они. ж2 р.

И растают последние дни огоньком концевого вагона, ты напрасно вздохнёшь облегчённо - ж вот мол жить в тишине, возле книг. ж2 р.

Только гул потрясённой земли только ветер на виадуке только горечь недальней разлуки ж только ... ж2 р.

Это лучшие, лучшие дни ты устала от их мельтешенья. Что ж, скажу я тебе в утешенье: ж знай, как поезд промчатся они. ж2 р.

Дымный чай

Игорь Жданов 4/4

Am E Заварен "круто" дымный чай,

A7 Dm взлетают искры светлым роем.

Am F Моя родная, не скучай, ж

Dm6 E7 Am A7() ж свистит в костре сырая хвоя. ж2 р.

Ты там не знаешь ничего, винишь наверное в измене, а здесь тропою кочевой ж усталые бредут олени. ж2 р.

Здесь сопки в воздухе висят по пояс скрытые в тумане. Из женщин вёрст на пятьдесят, ж лишь ты на карточке в кармане. ж2 р.

И эта ночь и дымный чай и кедр с обугленной корою. Моя родная, не скучай, ж свистит в костре сырая хвоя. ж2 р.

Античная ваза

Кушнер 6/8

C Dm G7 C На античной вазе выступает E F G7 человечков дивный хоровод. C7 F G7 A7 Непонятно кто кому внимает, Dm F G7 C непонятно кто за кем идёт.

Глубока старинная насечка каждый пляшет и чему-то рад. Отыщу средь них я человечка ж с головой повёрнутой назад. ж2 р.

Он высоко ноги поднимает и вперёд стремительно летит, он как будто что-то вспоминает не назад а в прошлое глядит.

Старый мастер резчик по металлу жизнь мою в рисунок разверни, буду я кружиться до отвалу и плясать не хуже чем они.

И в чужие вслушиваться речи и под бубен прыгать невпопад. Как печален этот человечек ж с головой повёрнутой назад. ж2 р.

РАЗМЫТЫЙ ПУТЬ Рубцов H. (по стихам)

{D7}{Gm}{B}{Dm}{Gm}{A7}

{Dm}Размытый путь и вдоль - крив{A}ые топол{Dm}я. Я слушал неба звук - был{C7}а пора отл{F}ета. И вот я вст{D7}ал и тихо вышел за вор{Gm}ота, Туда, где пр{Dm}остирались ж{A7}елтые пол{Dm}я.

И вдаль пошел... А издали тоскливо пел Гудок совсем чужой земли, гудок разлуки. Но, глядя вдаль и в эти вслушиваясь звуки, Я ни о чем еще тогда не сожалел...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература