Читаем Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами) полностью

От выстрела дымится наспине. II. Вина твоя, вина твоя, что надвое, что надвое,

Судьбу твою сломали, ротозей,

Жена твоя, жена твоя, жена твоя, жена твоя,

Жена твоя и лучший из друзей.

А все вокруг как-будто зайцу

Смотрят ласково в глаза,

И громко воздают тебе хвалу.

А ты добыча для ворон,

И дом твой пуст и разорен,

И гривенник пылиться на полу. III.Учитесь вы, учитесь вы, учитесь вы, учитесь вы,

Учитесь вы друзьям не доверять.

Мучительно? Мучительно! Мучительно?! Мучительно?!

Мучительнее после их терять.

И в горло но вонзает Брут,

И под Тесеем берег крут,

И хочется довериться врагу.

Земля в закате и дыму,

Я умираю потому

Что жить без веры не могу.

Снег.

Dm Gm A7 Dm Тихо по веткам шуршит снегопад, сучья трещат на костре. Dm Gm C7 C В эти часы, когда все еще спят, что вспоминается мне? Gm Неба таежного просинь, редкие письма домой. В царстве чахоточных сосен быстро сменяется осень Долгой полярной зимой.

Снег, снег, снег, снег, снег над палаткой кружится Вот и окончился наш краткий ночлег. Снег, снег, снег, снег, тихо на тундру ложится Над тишиной замерзающих рек снег, снег, снег.

Над Петроградской твоей стороной вьется веселый снежок. Вспыхнет в ресницах звездой озорной, ляжет пушинкой у ног. Тронул задумчивый иней кос твоих светлую прядь. И над бульварами линий по ленинградскому синий, Вечер спустился опять.

Снег, снег, снег, снег, снег за окошком кружится. Он не коснется твоих сомкнутых век... Снег, снег, снег, снег, что тебе, милая снится? Над тишиной замерзающих рек снег, снег, снег.

Долго ли сердце свое зберегу - ветер поет на пути. Через туманы, мороз и пургу, мне до тебя не дойти. Вспомни же если взгрустнется наших палаток огни. Вплавь и пешком, как придется, песня к тебе доберется Даже в ненастные дни.

Снег, снег, снег, снег, снег над палаткой кружится Вьюга заносит следы наших саней. Снег, снег, снег, снег, пусть тебе нынче приснится Залитый солнцем трамвайный перрон завтрашних дней.

Соловки

Am E Am Осуждаем вас монахи, осуждаем,

Am E Am Не воюйте вы, монахи с государем,

Dm G CEAm Государь у нас помазанник божий,

Dm E Am Никогда он быть неправым не может.

Не губите вы обитель, монахи, В броневые не рядитесь рубахи, На чело не надвигайте шеломы, Крестным знаменьем укроем чело мы.

Соловки не велика крепостица, Вам молится, пока, да постится, Бить поклоны богородице, деве, Что ж кричите вы в железе и гневе.

Не суда ли там плывут, не сюда ли не воюйте вы монахи с государем, На заутренней постойте последей, Отслужить вам не придется обедни.

Ветром южным паруса задышали, Рати дружные блестят бердышами, Бою выучены царские люди, Не кому из вас пощады не будет.

Плаха алым залита и поката, Море белое красно от заката, Шелка алого рубаха у ката, И рукав ее по локоть закатан.

В раз подымется топор, враз ударит, Не воюйте вы, монахи, с государем.

Тени тундры.

Dm A7 Dm Во мхах и травах тундры, где подспудно

A7 Dm Уходят лета быстрого секунды C F Где валуны как каменные тумбы.

E7 A7 Где с непривычки нелегко идти.

C7 F Тень облака летящего над тундрой.

C7 F Тень птицы пролетающей над тундрой.

Gm Dm И тень оленя, что бежит по тундре

A7 Dm Перегоняют пешего в пути.

И если как то раз проснувшиуись утром Забыв на час о зеркале и тундре Ты попросила б рассказать о тундре, И лист бумаги белой я нашел

Тень облака летящего над тундрой. Тень птицы пролетающей над тундрой. И тень оленя, что бежит по тундре Изобразил бы я карандашом.

Потом, покончив с этим важным делом, Оставив место для ромашек белых Весь остальной бы лист закрасли бы я смело Зеленым цветом, радостным для глаз.

А после выбрав кисточку потоньше,

И осторожно краски взяв на кончик

Я синим бы раскрасил колокольчик

И этим бы закончил свой рассказ.

Я повторять готов, живущий трудно, Что мир устроен празднично и мудро. Да, мир устроен празднично и мудро, Пока могу я видеть каждый день

Тень облака летящего над тундрой.

Тень птицы пролетающей над тундрой.

И тень оленя, что бежит по тундре

А рядом с ними собственную тень.

У Геркулесовых столбов

4/4 Умеренно

Dm Gm У Геркулесовых столбов A7 Dm лежит моя дорога,

Gm у Геркулесовых столбов, C7 F где плавал Одиссей.

D7 Gm

Меня оплакать не спеши, | C7 F |

ты подожди немного, | 2 Dm Gm |

и черных платьев не носи, | A7 Dm |

и частых слез не лей. |

Еще под парусом тугим в чужих морях не спим мы, еще к тебе я доберусь, не знаю сам когда.

У Геркулесовых столбов

дельфины греют спины,

и между двух материков

огни несут суда.

Еще над черной глубиной морочит нас тревога, вдали от царства твоего, от царства губ и рук.

Пускай пока моя родня

тебя не судит строго,

пускай на стенке повисит

мой запыленный лук.

У Геркулесовых столбов лежит моя дорога. Пусть южный ветер до утра в твою стучится дверь.

Меня забыть ты не спеши,

ты подожди немного,

и вина сладкие не пей,

и женихам не верь!

- Черный хлеб

Я таежной глушью заверченный, От метелей совсем ослеп Недоверчиво, недоверчиво | Я смотрю на черный хлеб. |2 р.

От его от высохшей корочки Нескупая дрожит ладонь. Разжигает огонь костерчики, Поджигает пожар огонь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература