Авторские колонки в Новой газете- июнь 2008- сентябрь 2010

Возле Кейп-Кода, известного нам из Бродского как Тресковый мыс, лежат два острова. Один, описанный в «Моби Дике» — Нантакет, — славится китобойным музеем и дикими пляжами. Другой — Мартас-Винъярд, где живут Кеннеди, знаменит только знаменитостями. На первый ездят заядлые туристы, на второй — все остальные. Последних, понятно, больше. Но затесавшись с ними на кораблик, я обнаружил, что значительная часть приезжих, высаживаясь на берег, идут не дальше пристани, где в сувенирной лавке продавали несуразно дорогую майку с изображением черного пса. От любой другой эта майка отличалась лишь тем, что ее продавали исключительно на Мартас-Винъярде. Тривиальная, как орден Подвязки, она грела избранника пошлой судьбы, примазавшегося к великим и богатым.

Для меня эта майка — апофеоз бессмысленной траты. Утоляя немедленную страсть, радость от нее сгорает быстрее соломы. Говоря точнее, а именно это делают калифорнийские психологи, — от шести недель до трех месяцев. За этот срок снашивается то счастье, которым нас способна наградить всякая покупка. Ее потенциал так невелик, потому что пик любви приходится на момент обмена — денег на предмет, мечты на реальность. Раз став доступной, она стремительно теряет статус и смысл. Став нашей, свежая вещь теряется среди бывших в употреблении, и все надо начинать сначала.

Выход, говорят те же ученые из университета Сан-Франциско, в том, чтобы вкладывать деньги не в вещи, а в опыт. Накопленный благодаря ему капитал не тратится, а копится в памяти, принося проценты и обеспечивая старость. Опыт — будь то работа или хобби, концерт или отпуск, поцелуй или ужин, шашлык или рыбалка, футбол или баня — меняет не быт, а личность, создавая в душе неистребимую прибавочную стоимость. Богаче нас делает не мертвая вещь, а живой процесс.

Переживание, говорит наука, приводя, как это ни странно, точные цифры, приносит несравненно больше счастья, чем обладание, ибо «быть» лучше, чем «иметь».

За исключением статистики, в этом открытии нет ничего нового, во всяком случае — начиная с Нового Завета. Другое дело, что кризис делает нас более восприимчивыми к его урокам.

Впрочем, в моду я верю больше морали. Самой по себе бедности недостаточно, чтобы завершить эпоху истерического консьюмеризма, — нас же это не останавливало. Больше шансов на успех у снобизма: когда не иметь станет престижней, чем иметь, позолоченный век гламура наконец кончится.

В Америке об этом полвека назад говорили битники, предрекая, что на обломках послевоенного изобилия начнется та «рюкзачная революция», что породила 60-е, хиппи и нас с вами.

В 1980-м мы издавали «Новый американец». Это была самая интересная работа, которую я знал, но газета дышала на ладан, а спасения не было, потому что каждый следующий менеджер воровал больше предыдущего. И правильно делал, ибо беря очередного негодяя на работу, мы задавали ему один, но заветный вопрос: читал ли он Джойса в оригинале?

Когда разорение стало неминуемым, мы с женой подвели итог семейному бюджету. Жалея, что нельзя сдать бутылки, мы собрали каждый цент, оставленный на черный день, и решив, что он уже пришел, улетели в Грецию. Другого выхода не было, потому что я выучил наизусть все элементы колонны, отличал килик от ритона, мог начертить границы 36 полисов и перечислить философов в любом порядке. Обратно мы вернулись без денег, работы и не наученные горьким опытом.

Однако треть века спустя, когда положение дел в Америке вновь стало угрожающим, я, накопив здравый смысл и опыт, не пошел по тому же пути и отправился в Рим.

— Нашел время, — закричал на меня коллега.

— Если мне суждено попасть под машину, — холодно ответил я ему, — то я бы хотел, чтобы это произошло после обеда, а не перед ним.

Source URL: http://www.novayagazeta.ru/politics/46063.html

* * *

Тайны вашингтонских масонов - Культура

<img src="http://www.novayagazeta.ru/views_counter/?id=46105&class=NovayaGazeta::Content::Article" width="0" height="0">