Авторское кино

Прежде чем девушка успела сказать хоть слово, впереди, на склоне холма показались две человеческие фигурки. Первым бравой походкой уверенно шел рослый мужчина в красной куртке с большим рюкзаком на плечах, а за ним ковылял провожающий его старик. Мужчина увидел пару на крыльце и приветливо им помахал.

– Замечательно. Вот и Арман подоспел, – радостно сказал режиссер.

Молодой мужчина в красной куртке, почесав затылок, посмотрел на старика Ежи, который остановился, как вкопанный, у каменной изгороди, пожал ему на прощание руку и в одиночку прошествовал к крыльцу.

– Лукаш, Корнелия, мое почтение! – актер скинул с широких плеч рюкзак и поправил рукой закрученные вверх тоненькие усы. – Арман Гаракян к вашим услугам! Ах, что за чудесное место! Жаль что не сезон, а то бы я прихватил свои горные лыжи!

– Через полчаса начинаем работать, Арман, – промурлыкал режиссер.

– Конечно! Твой нетерпеливый гений уже рвется в бой! Да?

Не дождавшись ответа, актер окинул фигуру Корнелии жадным взглядом и, громко топая, скрылся в доме. За входной дверью тут же послышались радостные возгласы и приветствия. А через полчаса началась работа над фильмом.

Ближе к вечеру со съемочной группой стали случаться странные неприятности. Сначала, прямо в руках у Влада, видеокамера взорвалась снопом искр. Оператор громко выругался и, схватившись за руку, отскочил назад, снеся под болезненный стон осветителя приставленные к стене светодиодные панели и микрофон – «пушку». После, у Корнелии и Армана перестали работать спрятанные под одеждой микрофоны-петлички, а у Габи пропала сумка с косметикой. Режиссер Лукаш Чермак снимал все происходящее на камеру и, прохаживаясь по коридору первого этажа, не стесняясь в выражениях, ругался, что так и не успел доделать сцену с очень важным диалогом до темноты. Вечером, когда Корнелии показалось, что съемки отложены до утра, муж увел ее на кухню и посадил на стол перед собой. Режиссер долго всматривался в лицо супруги, нервно барабаня пальцами по деревянной поверхности, а затем заговорил елейным голосом:

– Дорогая, я когда-нибудь обидел тебя словом или делом?

– Что ты, Лукаш! – ужаснулась девушка. – Конечно нет! Я очень благодарна за твое доброе ко мне отношение.

– А доказать это можешь?

– Опять?

– Да. Опять.

– Как тогда, когда ты попросил стерпеть настоящую пощечину или есть землю для хорошего кадра?

– Да. Ты выполнишь просьбу мужа, который тебя никогда не обижал?

– Конечно…

– О чем бы я не попросил?

– Да.

Лукаш кивнул и заговорил снова. По мере того, как Корнелия узнавала, чего хочет от нее муж, ее глаза все больше и больше округлялись от ужаса. Не в силах на него смотреть, потрясенная, она только кивала, наблюдая за своими дрожащими руками. После, девушка тенью ушла с кухни и рухнула на грязный диван в гостиной. Перед ней присела Габи и принялась ловко наносить макияж.

– Я предупреждала, что он одержим, говорила, что он опасен – с болью в голосе прошептала Габи.

– Так ты все знаешь?

– Двадцать минут назад Лукаш сообщил мне, что будет съемка этой сцены….

– Какой ужас! – Корнелия закрыла лицо руками. – Я не смогу!

– Корнелия, – Габи помрачнела еще больше, – я должна тебе сказать что-то очень важное…

– Начинаем! – нервно крикнул Лукаш Чермак, залетев в комнату.

Следом за режиссером в комнату вошли оператор, звукорежиссер и осветитель. Все они были мрачными и немногословными. Через пять минут пространство гостиной было обустроено для съемок. На крыльце тихо загудел генератор, и световые панели залили комнату матовым светом.

– Лукаш, – губы Корнелии задрожали, – обязательно, чтобы все это было по-настоящему?

– Я тебе уже все объяснил, дорогая. В моем кино должны быть только подлинные эмоции. Только так я добьюсь совершенства.

– Как я должна…реагировать?

– Искренне. Только искренне.

После команды «мотор» Корнелия скинула с себя вельветовый халат и обнаженная подошла к дивану у камина. Стараясь не смотреть на съемочную группу, девушка медленно улеглась на грязную обивку. Прикусив дрожащие губы, она смотрела только в потолок. Прозвучала команда «мотор», и пол гостиной комнаты заскрипел. Корнелия лежала и считала каждый шаг мужчины, который не спеша приближался к ней. Арман зашел в кадр и посмотрел на ожидающую его девушку. Корнелия, преодолевая себя, посмотрела на актера и тут же снова отвела глаза. Он провел рукой по ее бедру, и девушка почувствовала как по коже пробегают мурашки. Она старалась внушить себе, что тому виной холод, но на самом деле знала, что ее тело предательски отзывается на прикосновения чужого сердцу мужчины. А режиссер Лукаш Чермак стоял тенью за спиной оператора и беспристрастно снимал эпизод на свою личную камеру. Сорок минут, за которые была отснята эта чрезмерно реалистичная пастельная сцена, показались Корнелии целой мучительной вечностью…