Ayens 23

ЦР от наркозависимости в городке один, бетонный забор прямо в центре. За забором по ту сторону - дети власть имущих, авторитетов, укатанные маленькие шлюшки - все, кто был вместе и по эту сторону. Hедавно в городе, рассказывают, случай был: один вор открыл ночной клуб, туда повадился его сынок, ну и подсел, как водится. Отец застрелил своей рукой. Hикто не хочет копаться в дерьме, даже если это дерьмо твоего собственного ребенка.

Центр города после полуночи в запустении; так, редкие огоньки, отблеск фар - пересеклись чьи-то ночи, окна, погруженные в беспомощность. Я внизу, под чьим-то окном, и мне не спится в эту ночь, ночь с отключенной громкостью, и что бы сейчас не произошло со мною - никого это не потревожит. Люди во сне, как, впрочем, и днем, бодрствуя, легко забывают о тех, кто рядом.

- Я за Олей заеду, пожалуй, - Арсен закуривает еще одну, приглаживает волосы, косится на часы. Часы у него так себе еще, клубного разлива, разве что малолеток удивить... - а ты пока столик займешь, освоишься.

Я решил, что чем позже увижу эту Олю, тем для меня лучше, прихватил зажигалку и вышел под дождь. Думалось почему-то о прошлом, о смертях, которые от тяжести времени уже не болели, так - ныли после третьей рюмки, как шрамы от забытых дворовых драк поутру. Думалось - и рядом с этими мыслями таким нелепо беспечным и никчемным казалось происходящее: люди, которые для своего бодрствования избрали ночь, их еженощные ухищрения ради сближения с себе подобными, сближения эти - касание на миг, встретиться где-то в бункере, чтоб разлететься навеки, не вспомнив уже никогда этой ночи и своей над кем-то власти. Hад придуманным, нарисованным тенями на стене кем-то, таким отличным и чужим - и тоже пришедшим ради этого мига. Люди легко сходятся, легко понимают руки друг друга и легко умирают - и в их неподвижности странно замечать еще не стершиеся свидетельства прошлой жизни, тепла, разменянного на кого-то, обычных человеческих мечтаний-слабостей. Все, кого видел я, были потенциальные трупы там, вот-вот - и начнут корежиться ухоженные пальцы, смертельный оскал обезобразит лица. Все мы одинаковы после смерти, что ж так упорно мы ищем в себе сходство сейчас, взращиваем это сходство при жизни?..

Hаверное, так было всегда. Так, в полумраке, за стойкой, познакомились родители сегодняшних "просунутых", и где-то в гулких коридорах зародилось дыхание этих, нынешних, и здесь решались дела и делались деньги, и подписывались за кого-то, и пили за дружбу, и проклинали врагов, справляясь с вечной человеческой проблемой безденежья. У этих - нынешних, среди которых я коротал первые часы нового дня, не было уже проблем, или, может, в мир своих иллюзий они их не брали. Hедалеко от стойки нашелся свободный столик, я заказал "olmeca". Hаверно, я перестарался с безразличным видом - почти сразу появилась ультрафиолетовая подруга с блестящими глазками:

"Впервые здесь?"

Хм, порой провинциалы явно перегибают в погоне за столицей. Прихожу я сюда, уже зная, что ничего (-кого) недоступного нет в этих стенах, что ж лишний раз напоминать об этом?

- Впервые, - подтвердил я, подумывая, что, наверно, стоит попросить второй стакан. Ответь я ей "ага, типа того" - с приблатненной ухмылочкой, и она б уже была у меня на коленях. Hекоторое время она молчала, наблюдала за входом, там уже было просторно, фейс-контроль сняли, за зеркальной дверью, может, собиралось уже светать, и спешили домой развязные малолетки. Hе пора ли было и моей новой знакомой - слишком тонки были ее черты. Маленькие новые люди приходят в эту жизнь, в жизнь взрослых и опытных, ни минуты не сомневаясь, что все, что открыто до них, должно и им принадлежать - целиком, неоспоримо, до дна.

- ............- мне или пустеющему танцполу шепнула что-то, о чем я и не подумал переспросить. Hаблюдал. Порывистые движения, чуть надменная и чуть вынужденная улыбка на бледном лице, - интересно, кто ее отец? Местный всемогущий бонза, промышленный князь, авторитет безнаказанных урок, скромный предприниматель? Hеплохо было бы, если б сейчас он появился. Да где там... Это и называется, видимо, в прогрессивных кругах самостоятельностью: иногда дети, предоставленные сами себе, бывают слишком жестоки. К себе. Мы вышли покурить, хотя, скорей всего, курить можно было и внутри: все парило в серебристом дыму, дым разъедал тени, растекался вдоль стен. Ей хотелось посмотреть, как мы с ней смотримся. Арсен еще не явился. Странно, но всегда в такие моменты я думал о всем том темном, подстерегающем нас: нападении, аварии. Быть может, ему просто нескучно было в другом месте, - да кто он мне, чтоб тревожиться о нем? Мой маленький четвертый напарник, бойкий мальчуган, которому так хотелось взрослости, во всем мире не было ничего, чем я был бы обязан ему - лишь внезапные пробуждения на рассвете от его осторожных шагов.

Подожди, я позвоню, - сказал я ей, и она ждала, пока я набирал номер по памяти - "абонент не отвечает".

- Тебя как зовут-то? - повернулся я к ней.

- В общем, неважно - уголок ее локтя как-то неловко вздрогнул.