Аз Бога ведаю!

– Кто же они? Кто? – вскинулась княгиня, хотя знала, догадывалась, кого назовет князь.

– От кого не ждали вероломства! – с таящимся гневом сказал Святослав. – Тот, кто служил трем князьям. И всем уже тризну справил. Сам же здравствует поныне.

– Свенальд и сын его, Лют! – провозгласил боярин Претич.

– Давно я узрела этот сговор, – призналась княгиня. – Хоть Свенальд и клялся своим мечом – не верила ему. И опасаясь, что захватит Киев, пока мы на тризне, я услала его искать Люта с дружиной.

– А где же Лют? – заговорили бояре. – Почему уж год как о нем ничего не ведомо?

– Лют был мною отправлен на остов Ар в студеное море, – сообщила княгиня. – Поискать сокровища… Должно быть, сгинул, коли доселе не вернулся.

– Мне мудрости, матушка, у тебя учиться надобно, – поклонился Великий князь. – Свенальдич не вернулся покуда, однако Свенальд пришел и стоит под Киевом. В город войти не решается. То ли гнева нашего боится, то ли задумал новое коварство. Нам следует наказать обоих, отца и сына, если тот вернется. Наемник этот давно двух маток сосет. От него менее пользы, чем вреда. Это он мыслил Мала посадить на киевский престол. И кто бы тогда Русью правил? Нет, не Мал, а сам Свенальд, да сын его. Кто сажает на престол, тот и правит… Но ныне я не трону сего изменника. Запущу в Киев, пусть пока сидит на глазах. А воровского сына Люта, когда он вернется, к себе приближу.

– Отец твой изменников казнил немедля, – заметила княгиня. – Чтобы, целуя, не ударили в спину.

Святослав посмотрел на притихших, изумленных его речами бояр, склонился к матери.

– Поступлю иначе, матушка. Срублю я голову змея, а хвостом она ударит. Не избивать же дружину… К сему же, неведомо, нашел ли Свенальд Люта? А ну как нашел да сговорился? Знать не будем, откуда беды ждать… Я оставлю Свенальда под своей властью, пускай он и через свою волю послужит Руси. Его замыслы его же руками в пыль обращу.

Растрогавшись, княгиня к рукам сыновьим припала. И вдруг отпрянула – студены были руки…

Сын не изведал ее чувств и продолжал излагать свои замыслы:

– Я теперь молву пущу поперед себя, будто иду к древлянам дань брать. Древляне не поверят, исполчатся. Помнят, спесивые, как ты им отомстила, матушка. Будут ждать подвоха, а то и сами попытаются напасть первыми, устроив засады на лесных дорогах. А я же Свенальда супротив них пошлю. Пусть он сразится с тем, кого подзуживал, кого замыслил на престол посадить. И будет моя месть древлянам и Све-нальду.

Княгиня тоже желала бы отомстить и Малу, и Све-нальду; она хотела бы натравить их друг на друга, но только не знала, как это сделать, ибо что князь древлянский, что старый наемник были недоверчивы и осторожны. Сын же опередил ее! И хитрость изобрел, достойную изменников. Пусть же они изобьют друг друга! Пусть два злодея схлеснутся в битве, ввяжутся в борьбу, и если даже опомнятся, узнают друг друга – будет поздно. Кровь, пролитая на поле брани, даже случайная кровь, не даст обратного пути, заставит их биться до смерти.

– Добро, Великий князь, – только и сказала мать. – Отец твой в сей миг гордится сыном!

– Одобрите ли вы, достопочтимые? – обратился Святослав к боярам.

Старейшина, на посох опираясь, поднялся со скамьи.

– Довольно я пожил на свете. И князей довольно видывал, младых и старых… Речей их послушал довольно… А тебе, ретивый юноша, так скажу. Верно ты все замыслил. Жестокой будет твоя месть, надолго запомнят беззаконные князья твою карающую десницу. Родичу твоему, Олегу, людская молва прозвище дала Вещий, ибо он Весту познал и был мудрым. Не ведаю я, какую ты науку познал, но звать тебя станут на Руси – князь Зловещий.

Поклонился и, стуча посохом, пошел вон из гридницы. Думное бояре один по одному кланялись и молча уходили за своим предводителем. Святослав спокойно взирал на их спины, и показалось княгине, зловещая улыбка скользила по его лицу. Когда же тиун закрыл дверь, пропустив последнего боярина – Претича, Великий князь легко вскочил со скамьи и в распущенной белой рубахе прошелся по гриднице.

Князь Зловещий!.. Дурную славу мне пророчат бояре! А кого из князей они не хулили при жизни, матушка? С кем не вступали в спор?

И не было у княгини желания ни радоваться сыну своему, ни судить его…