Аз Бога ведаю!

– Сидит и плачет! Я спрашиваю, чего ты слезы льешь, пресветлая девица? Да есть ли на свете такое горе, что могло бы омрачить твою прелесть? Она мне отвечает: “Да как же мне не плакать, добрый молодец? Посмотри, как кровоточат умой ноги!” – и показала мне босые ступни… Позрел я, и душа перевернулась. А дева мне: “Ах, славный Гой! Ах, сердечный юноша!

Ах, красный молодец! У меня душа изъязвлена еще сильнее, чем ноги. Ведь Путь мой острее ножа, едучей соли. Вижу я, ты Гой мудрый и лекарь сведомый. Так поврачуй мне ступни и душу”. Вот как!

– Где же такой Путь? – оживленно спросил чародей. – И куда он ведет?

– Да нигде! – засмеялся гусляр. – В том-то и дело!

– Как нигде?

– Нигде, это значит, между землей и небом… Да в этом ли суть? Ведь душа изранена, ноги вкровь изрезаны!.. Я деве говорю: “Права ты, молодица, я лекарь знатный и могу язвы лечить, душу врачевать. Бывало, саму богиню Мокошь пользовал!”

– Ой, не ври-то! – вмешалась старуха. – Будет гостя обманывать!

– Ужель ты не знаешь? А когда Мокошь на борону наступила и ногу поранила – кто лечил?.. То-то! Дева на меня посмотрела и молвила с радостью: “Пригож ты, молодец, и люб мне. Излечишь раны и замуж позовешь – не откажу”.

– Врет как сивый мерин! – возмутилась старуха. – Придумал все! Я хоть в веже не была, но видела эту деву. Горда и крутонравна. И более ничего. На что ей такой остолоп и олух? Знатный лекарь!

– Известно, не знатный, – согласился гусляр. – И вовсе уж не врач. Придумал… Но моей вины нет! Я взглянул на нее, а уста сами заговорили-запели. С уст-то какой спрос!.. Потому я не стал пользовать деву, а сказал, что она сильнее меня, потому что живет в самом поднебесье Белой Вежи. Оттуда же есть прямой путь на тропу Траяна. Говорю, открой вон дверцу и ступай. А на тропе Траяна есть трава такая, поброди по ней босой, и все вмиг заживет. А чтобы душу врачевать, следует лечь на тропе и запах цветов вдыхать. Только глаза закрыть, чтобы целебный дух через очи не стек обратно в цветы. Так вот и научил ее… А дева мне сказала…

– Это и есть трава Забвения? – спросил Аббай.

– Какая же еще? Другой там не растет…

– А разве ее нет на земле?

– Как нет – есть, – отмахнулся гусляр, погруженный в воспоминания. – Везде по Руси… Кукушкины слезки называется, .. Мне дева и сказала: “Ах,

юноша! Мне нет Пути по тропе Траяна… Да если бы и был, то не излечат меня травы, поскольку нельзя мне и на миг закрыть глаза. Я должна всегда смотреть и всюду…”

– Ой, беда мне с тобой, – вздохнула старуха. – Не зарься на эту деву. Дурак-дурак, но можешь подумать: кто ты, а кто она?

– Она? Она мне люба, – опустил глава гусляр. – Не отвращай меня, старая, лучше сватов пошли. Или сама сходи.

– На что тебе жена? – ревниво заругалась старуха. – Сам голопуз, ума нету и стоишь ты на Пути, птицам дань даешь!

– Все равно бы сапожки ей справил, чтоб ног не язвила… И душу поврачевал бы… – Ты бы еще Рожаниц посватал!

– А кто еще возьмет ее? Среди Прави достойного ей нет.

– Это верно, там нету! – подтвердила она. – Но и ты не гож. Беда мне с вами, Гои. Вам в жены богиню подавай! Или такую сыщут – упырь, а не жена… Послушай старую: чтобы детей рожать да мужа ублажать, жене довольно и двух глаз. У нее же – три! На что тебе глазастая жена? Всевидящая баба – да жена ли?

– У этой девы три глаза? – не скрыл любопытства и нетерпения Аббай. – А где же третий?

– Где-где… Во лбу! – старуха была недовольна. – Как взглянет – не только мужа, но и черную силу всю насквозь видит.

– Нельзя ли на нее взглянуть? – спросил чародей. – Должно быть, она и есть чудо.

– Ужели ты трехоких не видел? – изумилась старуха. – Вот так нашел чудо… На реке Ганга трехликие девы есть, поди, видел.

– Далеко ли Белая Вежа? – напирал Аббай. – Хочу посмотреть! Уважь, бабушка, покажи!

– Вежа-то недалече, но буря черная на улице. К тому же мне туда и не войти… Если вон гусляр тебя сведет? Этот всё ходы знает!

– Сведу! – обрадовался Гой. – Что мне буря, когда хочется еще разок посмотреть на нее. Чудо она! И нет на свете иных чудес!

Оставил Гой свои гусельки и повел Аббая сквозь бурю к Белой Веже.

А черный ветер бушевал над морем и над сушей: там волны зверились, здесь дыбилась земля, и дерева ломались, как быльник. Чем далее вел гусляр чародея, тем гуще становился мрак, и вот настал час, когда пропал свет и воцарился мрак. Ни зги не видно! Тяжелый черный снег окутал все пространство. Но вот впереди засияла Белая Вежа, подпирающая небо – камень светился во тьме, словно изнутри раскален был или пронизан невидимыми лучами. Гой обошел вокруг и опечалился.

– Не войти нынче, видишь, ни окон, ни дверей не стало. Все закрылось. Знать, зловещий чародей бродит окрест.