Аз Есмь...

На берегу были разбросаны десятки тел. Несколько кораблей дымили потушенными пожарами вдали от берега. Флот отошел на три версты от батареи в сторону Черного моря и замер сгрудившись. Французские и турецкие части, понеся потери, откатились к месту высадки.

На высоте возле станицы царило ошеломленное молчание. Они что там из штуцеров бомбами стреляют, пошлите нарочного к генералу, сказал, наконец, полковник пусть не торопятся с ретирадой, сегодня, союзники к Еникале и Керчи не пойдут. И оказался прав до темноты мортирным и пушечным огнем пресекались попытки подойти к батарее по берегу. Всю ночь с батареи для недопущения ночной атаки пускали ракеты и жгли костры. Утром в туманной дымке с берега увидели паруса, союзный флот в три линии вставал в виду батареи на тысяче саженях и, выстроившись, открыл огонь. Через три часа с развалин Павловской батареи стрелял один единорог, а из воды торчали мачты линейного корабля, два фрегата догорали возле берега. Мортиры вели беглый огонь по отходящим судам.

Еще трое суток десанту не давали подойти для организации даже не атаки, а огневого воздействия на позиции артиллерии, весь берег был изрыт воронками. Дважды договаривались о прекращении огня для выноса раненых и убитых. Попытки обхода жестко пресекались как русскими войсками с запасных позиций, так и навесным мортирным огнем с высокой точностью.

На войне чудес не бывает и на рассвете четвертого дня в семи верстах от Керчи генерал Врангель встречал добровольческий батальон и артиллеристов Павловской батареи. Отступивших с позиций вглубь полуострова, как было сказано в представлении на Имя Его Императорского Величества"… без потерь материальной части, но в связи с невозможностью продолжать бой из-за отсутствия огневых припасов, в том числе и к стрелковому оружию…". Пятьдесят шесть человек карантинной стражи и три четверти артиллеристов похоронили прямо на позициях. Раненых и орудия, даже неисправные, вывезли с собой, добровольческий батальон потерял десять человек убитыми и двенадцать ранеными которые впрочем, остались в строю.

После отдыха, колонна батальона вытянулась по дороге в сторону Симферополя, в сумке командира лежало письмо к адмиралу Нахимову от командующего войсками керченского полуострова…"

Из очерка "Керчь в прошедшем и настоящем" Хр. Хр. Зенкевича, 1894 г. Глава XI. Занятие Керчи "союзниками":

"… Взорвав укрепления и предав огню местные продовольственные магазины, Врангель отступил к Феодосии, а 4 наших небольших парохода ушли в Азовское море. В городе остались лишь бедняки, у которых не было средств к бегству и которым терять было нечего.

Защитником этих бедняков, а также православных храмов явился в эту тяжкую годину местный протоирей Иоанн Иссидорович Кумпан, благодарная память о котором живет и поныне в сердцах керчан…

…Но, несмотря на заступничество о. Иоанна, обыватели, бежавшие из Керчи, все-таки потерпели значительные убытки, так как их недвижимость была опустошена или разрушена, а движимое имущество сделалось добычей внешнего врага и местных хищников из цыган и татар. К стыду "союзников" нужно сказать, что они проявили полнейший вандализм в отношении местных памятников искусства: не только не были пощажены древние могилы, но даже самый Керченский музей подвергся разграблению не только со стороны турок, англичан, но даже французов, и масса драгоценных предметов древности была разрушена и уничтожена бесцельно на месте. Двери музея, помещавшегося в собств. здании — подобии Тезеева храма в Афинах, на склоне г. Митридата, были выломаны, и древние Греческие плиты с надписями и барельефами разбиты вдребезги, пол музея был устлан на несколько вершков слоем битой посуды и стекла; ничто, доступное действию молотка, не уцелело: стекло истолкли, статуи разбили молотами; дело разрушения было полное. К счастью, все драгоценные изделия были перевезены в Императорский Эрмитаж, и "союзникам" удалось добыть путем раскопок только весьма незначительную серию предметов для Лувра и Британского музея…"

Из книги Дункана Мак-Ферсона "Древности Керчи", 1857 г.

"..местных жителей уверили, что они будут защищены, а их жизнь и собственность сохранены. К вечеру некоторые турецкие солдаты из лагеря и других мест хлынули в город и совершили там самые зверские преступления. К грабежам и бессмысленным разрушениям они добавили насилие и убийства. Татары с радостью приветствовали османов, встречали их как освободителей и братьев, с которыми они связаны узами религии, языка и ненависти к русским. Они водили их из дома в дом и указывали на жертв для своей алчности и вожделения среди тех, кто противился их невежеству и фанатизму…