Азъ есмь Софья. Государыня

Вскочили, заметались в покоях служанки, Аксинья, царевнина воспитанница, взметнулась, услышав за дверью голоса, ринулась за занавесь и притихла там мышкой.

Дверь просто выломали – и внутрь ворвались тати. Оставшаяся служанка заметалась, закричала, но мужчины быстро расправились с девушкой, ворвались в царевнину опочивальню, сгоряча прирезали вторую – и в недоумении замерли над трупом.

Царевны не было.

А где она могла быть?

Поздно!

Аксинья не зря воспитывалась у Софьи. Это сейчас ее проскочили, а спустя пять минут… она взглянула из-за драпировки.

Всего два человека, остальные в опочивальне.

И девушка скользнула мышкой в выломанную дверь.

Подвернулась деревяшка под ногой, на стук обернулись тати… но поздно, слишком поздно.

Девушка уже неслась по коридору, крича во все горло:

– Убийство!!! Тати на царевну напали!!! Убийство!!!

Удар ножа оборвал крик, но поздно, слишком поздно.

Уже услышали, уже засуетились, уже бежали люди… и заговорщики растерялись. Им бы смешаться с толпой, им бы крикнуть: ищи татя… Вместо этого Долгоруков приготовился обороняться, чем и подписал себе приговор. Что другое, а воевать стрельцы умели.

Татей уверенно загнали в покои, кого ранили, кого посбивали с ног, добавили бердышами, особливо увидев своих же мертвых товарищей…

Прибежала царевна Анна – и в ужасе вскрикнула, глядя на тела. Потом превозмогла себя, наклонилась…

– Сонюшки тут нет!

Толпа – и откуда только их натягивает на место происшествия? – зашумела, бояре переговаривались – мол, царевна-то по ночам где-то шляется, не блудит ли с кем? А с кем? Кто счастливец?

Причитали какие-то девки, злобно ругались тати, одним словом – все были при деле.

– Что тут происходит?

Софья не орала, нет. Но искусство говорить она освоила в полной мере. И говорила так, что ее слышали за версту. Бояре мигом замолкли и расступились, сверля царевну взглядами.

Но – нет.

Ни беспорядка в одежде, ничего… разве что пара пятен от чернил. Но это-то понятно, ежели ты пишешь что, а во дворце раненой выпью заорут! Тут не то что чернильницу – ведро опрокинешь.

Первым, как ни странно, прокашлялся Василий Голицын:

– Государыня, тут тати ночные хотели…

– На меня покуситься?

Софья насмешливо разглядывала всю картину.

– Так, татей мне не портить, оставьте палачу! И кто у нас тут? Ба, Долгоруков, радость-то какая. Так… Демьян! – Имя десятника Софья отлично помнила. – Давай, живой ногой к своим – и чтобы сегодня же все Долгоруковы в Разбойном приказе сидели. Вообще все. Жены, дети, девки дворовые… понял?

Демьян поклонился – и исчез с царских глаз. Принялись рассасываться и бояре, замешкался один Голицын, но после насмешливого взгляда Софьи стушевался – и бочком, бочком исчез в коридорах.

– М-да, не поспала ночь – и пес с ней. – Софья задумчиво откинула назад косу. – Тащим этих умников в пыточную, сейчас разбираться будем. Кто, за что… – и совсем тихо, – кому я еще куда не угодила…

* * *

На разборки ушла вся ночь. А утром, шатающаяся от усталости Софья, пропустив молитву, заявилась к царской трапезе. Царица, царевны и даже царевич Владимир встретили ее одинаковым выражением напряженного внимания. Софья сделала ребенку козу и устало уселась на свое место.

– Завтракать будем?

– Соня!

Тетка Татьяна сверкнула глазами. Племянница послала ей невинную улыбку.

– Без завтрака – не расскажу.

Пришлось всем ждать, пока девушка не наполнит тарелку и не проглотит хотя бы пару ложек. А уж потом…

– Что я могу рассказать. – Софья смотрела устало, под глазами залегли синие тени. – Имена сейчас перечислять не буду, но государь был убит.

– Как?!

В едином порыве ахнул весь стол. Да и слуги навострили уши.

– Вот так. Его отравил Михайла Долгоруков. Собственно, там почти все семейство в заговоре. Долгоруковы, Хованские, еще кое-кто по мелочи… Отца отравить, Алексея убить, на трон сел бы Хованский. А дальше… смуту все помнят?

И помнили, и не радовались.

– Это еще не вся интрига. Стоят за ними иезуиты.

– Как?!

Теперь удивлялась только тетка Анна.

– Тетя, милая, мы ведь их сюда не пускаем. Вот и лезут. Один Полоцкий чего стоит…

– Святой человек, – нахмурилась царевна Евдокия.

Софья только фыркнула на старшую сестру.

– Святой? Не будь легковерной, он гад лицемерный… Тьфу! Стихами тут уже заговорила! Он учился у иезуитов – и им же верен и остался. Идея была неплохая. Не пускают? И не надобно, они просто царей на свой лад воспитают… отсюда и академия… Симеону не удались его планы из-за Дьяково.

Женщины понимающе закивали.

– Но к царю он был приближен. А когда понял, что влияние потерял и его попросят в ближайшее время – решил, что просто надо найти нового царя.

– Сонюшка, это же ужасно…

Софья пожала плечами, глядя на Любаву:

– Ужасно было бы, ежели б мы вчера не успели, а тебя с ребенком бы стрельцы закололи. Вот тогда – да. Ужас. А сегодня уже все в порядке. Конечно, всех заговорщиков мы пока не выловили, но основных уже допрашивают, палачи у нас опытные…

– А потом?

Софья пожала плечами, отправляя в рот ложку красной икры. Вкусно… Это вам не соевый продукт из неясно чего слепленный.

– Дуняша, а что потом? Алешка казнит, как приедет – и все дела.