Азъ есмь Софья. Крылья Руси

– Я сделаю все, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, дорогая мадам.

– Я так счастлива рядом с вами, Луи, что мне совестно, ведь я знаю, что в моей родной несчастной Англии опять назревают беспорядки.

Людовик усмехнулся.

– Да, что-то такое там собирается.

Монмут оказался достаточно бездарным правителем. Пока рядом с ним были умные советники, он еще как-то сдерживался, а последнее время…

Словно он забыл, что казна пуста, что страна разорена, что Смутное время – оно не обязательно бывает на Руси, что у него хватает соперников…

Пуритане начинали роптать.

Пока еще тихо, но французское золото и французское оружие творило чудеса. Скоро, очень скоро, Англия полыхнет.

Людовик отчетливо понимал, что Карл пока еще слишком мал, но воевать начать можно уже сейчас. Равно, как и растить из мальчишки хорошего профранцузского правителя. Когда малыш вырастет и захочет вернуть себе трон, ему должна достаться страна, у которой не останется сил для сопротивления. А в идеале, чтобы Англия стала верным вассалом Франции. Ее сателлитом, тенью, отражением – хватит этих войн, которые выматывают уже не одно поколение французских королей!

– Это ведь вы, Луи? Правда?

Людовик снисходительно улыбнулся любимой женщине и получил новую порцию восхвалений. Анна привычно восхищалась, ахала и хлопала глазами, а сама прикидывала, что надо бы побывать на ближайшем заседании Государственного совета, благо Людовик даровал ей право сидеть даже в присутствии монарха. Хотя как вдовствующая королева она все равно имеет право…

Но надо быть очень осторожной. И так принцы и принцессы крови смотрят на нее крайне неодобрительно, особенно внук Людовика.

Впрочем, ей есть куда отступать.

Анна улыбнулась королю, который взирал на нее с умилением, но видела она сейчас не Людовика. Словно живые, перед глазами плыли золотые купола церквей, белые стволы берез, синие реки… Русь. Любимая и родная. Пока недосягаемая, но если Анна пожелает…

Это помогло.

Улыбка женщины стала просто ослепительной.

– О, Луи…

И Людовик Четырнадцатый улыбнулся в ответ. Он ни минуты не жалел о своем тайном браке. Рядом с Анной он чувствовал себя таким молодым…

* * *

– Карлос, тебе надо жениться вторично.

– Разве в этом есть смысл, дорогой брат?

– Смысл есть всегда, – Мария улыбнулась юноше. – Семья – это прекрасно.

– После моей милой Марии Луизы…

– Но нельзя же горевать вечно? К тому же, ты должен иметь детей…

– Ох, Хуан… разве твоих малышей нам недостаточно? Наш род будет продолжен – это уже чудесно.

– Ты же знаешь – они дети бастарда.

– Да, но и русской принцессы, это немаловажно.

– Людовика это не остановит. Да и никого другого. Карлос, ты должен попытаться.

Король Испании печально опустил плечи.

– Хуан, лекари не дают мне надежды…

– А ты меньше слушай эти клистирные трубки. Лучше посмотри сюда?

Девушка на портрете была очаровательна. Высокая, с молочно-белой кожей и рыжеватыми волосами. С первого взгляда.

А потом становились видны и капризные губы, и злые глаза… художник приукрасил все, что мог, но отразить на портрете добрую душу ему не удалось. За отсутствием доброты в оной душе.

– Кто это?

– Мария-Анна Пфальц-Нейбургская.

Карлос поник головой, словно цветок маргаритки. Мария посмотрела с сочувствием.

Обязанность короля – жениться и размножаться. Но как быть, если первое ты не хочешь, а второе не можешь?

Бедный Карлос.

Дон Хуан это тоже понимал, но политика требовала. Так что вскоре договор о браке был подписан.

* * *

Нельзя сказать, что кардинал Руффо вышел от его величества довольным и счастливым. Скорее, наоборот.

А так хорошо все начиналось!

Визит в Кремль был тайным – секретарь государя объяснил кардиналу, что если обставлять все официально, то церемоний будет много, а вот поговорить-то и не дадут. Кардинал согласился – и вечером за ним приехал возок, который и заскользил по улицам Москвы.

А красиво тут все-таки…

Кремль тоже был красив. Не так, как Рим или Париж, которые кардинал любил всей душой, но достаточно, чтобы привлекать внимание. Этот странный сплав византийской роскоши и делового аскетизма! Стены, обитые тисненной золотом кожей – и в то же время очень простой рабочий стол государя и шкафы для бумаг без всяких завитушек и позолоты. Роскошные ковры – и простенькая чернильница из серебра.

Да и сам Алексей Алексеевич производил странное впечатление. Здесь и сейчас, в своем кабинете, было видно, что он молод, но устал. Безумно устал от тяжести короны. Впрочем, короны на нем как раз и не было. И пышных одежд – тоже. Штаны, кафтан, рубаха – кардинал знал, во что одеваются русские. Поражала простота одежд его величества. Ни золота, ни драгоценных камней, ни кружев, ни перьев – ничего!

Дорогая ткань, темная вышивка по воротнику и манжетам – и все. Как бы кардинальская ряса не выглядела роскошнее наряда короля. Уж украшений на кардинале точно было больше – русский государь не надел даже корону, показывая, что все неофициально. Этакая милая, почти семейная беседа.

– Вы не возражаете, кардинал, если при нашем разговоре будет присутствовать моя сестра?