Аз есмь царь. История самозванства в России

По словам Василия Ключевского, «до него (Петра I. – К. И.) в ходячем политическом сознании народа идея государства сливалась с лицом государя, как в частном общежитии домохозяин юридически сливается со своим домом». Царство отождествлялось с царем, он сам – с отцом семейства. Два стереотипа, утвердившиеся в коллективных представлениях. К. Д. Кавелин писал о московском периоде русской истории: «Царь – это само государство». Как и Ключевский, он считал, что именно благодаря Петру царство и монарх отделились друг от друга. Однако трудно предположить, что веком ранее, во время Смуты, россияне не видели никакой разницы между царями всех мастей, быстро сменявших один другого на престоле, и царством, раздираемым гражданской войной и вторжениями иностранных захватчиков. Так же трудно представить, что при Петре и после него семантическая связь между «государем», который «государствует», и его «государством», Россией, полностью исчезла из коллективных представлений. Напротив, эта связь оставалась сильной еще в XX веке. «Нет государя, нет и государства» – чуть ли не повсеместно говорили солдаты в ответ на требование Временного правительства принести присягу государству в марте 1917 года.

Уподобление монарха отцу семейства и хозяину дома восходило к Аристотелю, но наибольшую популярность приобрело в Европе в Новое время. Эта аналогия прочно закрепилась в русских коллективных представлениях. Насколько титул «самодержец» ассоциировался с домохозяином, показывает следующий случай. В 1775 году, в питейном доме в Красноярском уезде некто обличенный властью спросил крестьянина П. Ф. Каверзина, как его зовут, на что тот сказал: «Я Петр Федорович». Так начинается известное «Богучанское дело». Ответ был дерзким, даже вызывающим: только что казнили Пугачева, выдававшего себя за царя Петра III Федоровича. Смотритель не без сарказма спросил: «Какой такой Петр Федорович? Уж не Пугачев ли?» «Я не Пугачев, – ответил крестьянин, – а Петр Федорович и у себя самодержец (курсив мой. – К. И.)». В итоге он был арестован по обвинению в самозванстве. По прошествии нескольких месяцев Каверзин, видя, что следствие по его делу может закончиться для него весьма плачевно, решил снять двусмысленность, заявив, что имел в виду следующее: «Я знаю, что я пашенный крестьянин, а дому своему державец, и есть у меня жена, 5 сынов и 2 дочери». Ему повезло: получив несколько ударов плетью и дав обещание не приниматься за старое, он вышел на свободу. Показав всю степень изоморфизма между семейным единством и царским режимом, историк И. Е. Забелин (1820–1909) заключал, что для понимания сути самодержавия нужно не искать параллелей с монголами и византийцами, но получше присмотреться к семейному хозяйству.

…И ВЛАДЫКА РОССИИ