Аз победиши или Между землёй и небом - война

Падая, он взмахнул рукой, словно стремясь нанести второй удар, напасть, сокрушить противника, но кулак его сжатый свистнул в воздухе, никому не причинив ни малейшего вреда... Последний образ, схваченный и зафиксированный угасающим сознанием, - лицо Марины, любимой женщины.

38. ГОРОД, ИЗБРАННЫЙ ПО ПОНЯТНЫМ ПРИЧИНАМ

Причины...

Она не читала беллетристики. Не хватало времени, не было желания. Даже в детстве, даже то, что по школьной программе положено. Каким-то гуманитарным заменителем ей служила музыка, а позднее - видео, но книг "с сюжетом", как презрительно их звала, она не читала.

Но однажды, в южном городе, одним из долгих тоскливых вечеров третьей зимы, выдавшейся неожиданно морозной и мрачной, почти настоящей, а не слякотной полуосенью, как первые две, она случайно взяла в руки книгу, которую ей сунули в нагрузку, когда покупала справочник по металловедению. И зачиталась вдруг...

Непривычное к восприятию информации, поданной в этаком "беллетризованном" виде, сознание что-то интерпретировало по-своему, что-то не воспринимало, а что-то пропустило дальше, в под... И образовалась информационная бомба.

"...приготовься участвовать в карусели погони, карнавале добычи, Человек. Утром - отчаяние, вечером - психоз, а в промежутке - отчуждение. Механизм утра безжалостно пристегивает людей к бесконечной ленте необходимости, днем они попадают в жернова доходов и расходов, и их, как пешки на доске, передвигает судьба взад-вперед, согласно замыслу, который им не дано понять, но вечер приносит на крыльях ветра фортепьянные пассажи и волшебный голубой ключ мечты и надежды, отпирающий любые двери. У каждого на дню попеременно три обличья: беглец, жертва, охотник. У всех на дню три желания: спастись, разрушить, добыть. Одно за другим следует царство тревожных будильников, царство равнодушных звонков, царство манящих неоновых вывесок. Утро, день, вечер. Когда первые высыпавшие на небо звезды успокаивают взбаламученное море и неяркие огни на улицах разбегаются, как косяки рыб, когда пивные преображаются в исповедальни, а кино - в заповедные места чудодейства, когда те и другие зовут к обновлению и дуновения надежды согревают пространства жаждущей плоти, тогда начинают раздвигаться дома, шире и дальше раскидываются проспекты и кажется, что исполнимы все желания... Царство неоновых вывесок окрашено в цвета вожделения. Уже прочитаны газеты. Просмотрены программы новостей. История заснула на ночь. За обрешеченным окнами, в безвкусно обставленных, обитых мягким квартирах-камерах утихомирились буйные, и последний на дню самоубийца, едва-едва вскарабкавшись на девяносто четвертый этаж, в облегчении останавливается на площадке и потом, повременив, начинает долгий спуск в другой кошмар.

Закружилась карусель погони, разгулялся карнавал добычи. На Таймс-сквер отпирают клетки, но ранние отчаявшиеся птахи уже там: разогнув пружинистые прутья, они прокрались в львиные логова и змеиные ямы. Неудачники пожимают рукоятки игральных автоматов. Разочарованные в любви прячутся по отдельным кабинетам в барах, сосредоточенно, до бесконечности фиксируя собственные ощущения. Кто с шампанским, кто с поганым пойлом, они измеряют давление на дне дурманного моря, но все они - не более чем китайские кули, которых согнали для освоения азиатских пределов исчезнувшего моря. Они уже побывали там и снова отправятся туда, потому что у них международные паспорта, изготовленные из нержавейки и заполненные на эсперанто. В их карманах бренчат жетоны к турникетам, которых покамест не изобрели. После женщин - всегда наступает на душу виски, так было, так есть, так будет. И на ладонях у них вместо линий судьбы - маршруты недоступных дорог.

Но есть и другие.