Азарт простаков

В четыре часа Влекомов получил все подписи и вспомнил, что с утра не ел. Побежал в буфет, выпил кофе, купил коробку конфет для сотрудницы, предоставлявшей ему свой компьютер. И понёсся в финансовый отдел — там, оказывается, должен быть финиш гонки. Чиновничья цепочка оказалась бесконечной.

Очередь в полтора десятка человек. В семь часов вечера прошелестело: принимают документы только с подписями Иванова и начальника техотдела.

А виза Иванова исчезла при перепечатке! И ещё он вспомнил, что в пять часов видел на лестнице Иванова, уходящего с работы.

Влекомов почувствовал себя волком, обложенным красными флажками.

И тут в коридоре появился Мироненко.

— Валентин Петрович, вот какая ситуация сложилась! — пожаловался Влекомов.

— Ну Иванов — он кто?! Помощник директора департамента! — снисходительно пояснил Мироненко. — Он карандашиком визирует!

«Мало того, что я делаю работу нашего технического отдела, так и этот господин вешает мне лапшу на уши!» — возмутился Влекомов, мысленно, конечно.

А вслух спросил:

— Можно сослаться на ваше мнение?

Мироненко вздрогнул и отвёл глаза. Потом выяснилось: с утра он позвонил в «Фотон» и попросил больше никогда не присылать Влекомова.

А сейчас Влекомов собрал свои вещички и поплёлся на выход из Министерства торговли и промышленности, успешно торгующего результатами проводимых тендеров. Может, надо исключить из названия союз «и»?

Но решил пройтись мимо кабинета начальника департамента.

Заглянул в приёмную — Иванов движется ему навстречу.

— Что я — зверь? — утомлённо сказал он, выслушав Влекомова. — Давайте документы! А кто это такой ретивый в техотделе?

Влекомов улыбнулся и развёл руками.

— Ну ладно! — Иванов начертал карандашную визу, и Влекомов снова бросился в финотдел, к седьмому чиновнику.

К Кирюхе он вернулся в десятом часу. Эмилия пребывала в панике, Кирюха — в философском спокойствии.

— Почему мобильник отключил? — только и спросил.

У Эмилии тот же вопрос звучал в тональности Нюрнбергского процесса.

Можно понять — завтра у неё важнейший день, а они с Кирюхой — её инкассаторы и телохранители.

— Тётя Мила, может, вам лучше сертификат взять, чем за наличные переживать? — спросил Кирюха, поглощая ужин.

— А вдруг они его неправильно оформят, и я ничего не получу? — парировала Эмилия. — А за наличный миллион я кому угодно башку оторву!

— Давайте за мои миллионы выпьем! — Влекомов вытащил из сумки бутылку коньяка. — «Фотон» сдал тему!

— А сколько тебе из них причитается? — поинтересовался сынок.

— Мне уже месяц — ничего! Тема закончена, финансирование закрыто. Надо в отпуск бежать, пока средний заработок ещё приличный!

— Это в декабре в отпуск? Тогда уж в Египет, что ли! — фыркнул Кирюха.

— А что! Найду себе богатую спутницу — на Мальдивы с ней махну! В качестве телохранителя! — сориентировался Влекомов. — За небольшую плату.

— И не надейся! — отреагировала будущая миллионерша. — На свои слетаешь!

— Тогда без функций! — заупрямился телохранитель.

— А сколько их у тебя осталось, действующих?! — обнаглела миллионерша.

— Все мои!

— Есть, пить, спать — в одиночку! Что ещё?

— Анекдоты сочинять!

— Расскажи! Только свой, а не чужой!

— Слушай! Ему не больше двух недель.

На экзамене по биологии профессор спрашивает студента:

— Назовите этапы развития человека!

— Знаю: Человек прямоходящий — «Гомо эректус»…

— Ещё!

— Человек мыслящий — «Гомо сапиенс».

— Так! Ещё!

— …А, знаю: «Гомо пенсионерус» — пенсионер. У него ни эрекции, ни соображения!

— Сам признался! — завопила миллионерша.

— Чистосердечное признание облегчает душу и наказание! О тебе придумать анекдотец?

— Не надо!

— Отказ тебе будет дорого стоить — путёвка на Мальдивы!

— Ладно, договоримся! Сначала надо получить деньги! — согласилась Эмилия.

16

В гостинице «Рэдисон — Славянская» в это время из номера вышла иностранка — пожилая, но стройная дама с прекрасной осанкой. Специфически поставленные ступни в «позиции 3» выдавали прежнюю профессию — балерина.

Улыбаясь своим мыслям, дама спустилась в вестибюль. Из кресла встала и направилась к ней высокая молодая женщина. Ноги её начинались на уровне носа балерины, что выяснилось и доставило некоторые неудобства при встрече и последовавших объятиях.

— Любочка! Ну как вы с мамой поживаете в нашей богом забытой России? — на чистом русском, лишь слегка подпорченном длительным зарубежным проживанием, спросила балерина. — Не надумали махнуть в благословенную Европу?

— Ой, тётя Люба! — засмеялась длинноногая фея. — У меня здесь работа хорошая, а мама кроме своей дачки ничем не интересуется! В Финляндии бывала, в Турции, а до вашей Италии никак не доберётся! Домоседка!

— Я до неё доберусь! Завтра в Питер еду! — энергично пообещала дама. — Пойдем со мной, поужинаем! Ты завтра свободна? Да, и подарок тебе надо вручить! Напомни, не забудь!

— Тётя Любочка! — протянула молоденькая тёзка. — Вы же хотели в Москве неделю побыть! А у меня завтра сумасшедший день!

— У тебя, похоже, и сегодня такой же был! — изрекла дама, увлекая фею за собой.

— Сегодня была подготовка к завтрашнему дню! — оправдывалась фея.