Азазель

— Перенесите его в лабораторию, — сказала миледи. — Но нужно торопиться. Через двенадцать минут начнётся перемена. Дети не должны этого видеть.

В дверь постучали.

— Тимофэй, это ви? — спросила баронесса по-русски. — Come in!

Эраст Петрович не решался подглядывать даже через ресницы — если кто заметит, всё, конец. Он услышал тяжёлые шаги швейцара и громкий, словно обращённый к глухим, голос:

— Так что всё в лучшем виде, ваше сиятельство. Олл райт. Позвал извозчика чайку попить. Чай! Ти! Дринк![43] Живучий, чертяка, попался. Пьёт, пьёт и хоть бы что ему. Дринк, дринк — насинг.[44] Но потом ничего, сомлел. А пролёточку я за дом отогнал. Бихайнд наш хаус.[45] Во двор, говорю, отогнал. Пока постоит, а после уж я позабочусь, не извольте беспокоиться.

Бланк перевёл баронессе сказанное.

— Fine, — откликнулась она и вполголоса добавила. — Andrew, just make sure that he doesn't try to make a profit selling the horse and the carriage.[46]

Ответа Фандорин не услышал — должно быть, молчаливый Эндрю просто кивнул.

«Ну давайте, гады, отстёгивайте меня, — мысленно поторопил злоумышленников Эраст Петрович. — У вас же перемена скоро. Сейчас я вам устрою эксперимент. Про предохранитель бы только не забыть».

Однако Фандорина ждало серьёзное разочарование — никто его отстёгивать не стал. Прямо возле уха раздалось сопение и запахло луком («Тимофэй», безошибочно определил узник), что-то тихонько скрежетнуло раз, второй, третий, четвёртый.

— Готово. Отвинтил, — доложил швейцар. — Бери, Андрюха, несём.

Эраста Петровича подняли вместе с креслом и понесли. Чуть-чуть приоткрыв глаз, он увидел галерею и освещённые солнцем голландские окна. Всё ясно — волокут в главный корпус, в лабораторию.

Когда, стараясь не шуметь, носильщики ступили в рекреационную залу, Эраст Петрович всерьёз задумался — не очнуться ли ему и не нарушить ли учебный процесс истошными воплями. Пусть детки посмотрят, какими делами их добрая миледи занимается. Но из классов доносились такие мирные, уютные звуки — мерный учительский басок, взрыв мальчишеского смеха, распевка хора — что у Фандорина не хватило духу. Ничего, ещё не время раскрывать карты, оправдал он свою мягкотелость.

А потом было уже поздно — школьный шум остался позади. Эраст Петрович подглядел, что его волокут вверх по какой-то лестнице, скрипнула дверь, повернулся ключ.

Даже сквозь закрытые веки было видно, как ярко вспыхнул электрический свет. Фандорин одним прищуренным глазом быстро обозрел обстановку. Успел разглядеть какие-то фарфоровые приборы, провода, металлические катушки. Всё это ему крайне не понравилось. Вдали приглушённо ударил колокол — видно, закончился урок, и почти сразу же донеслись звонкие голоса.

— Надеюсь, всё закончится хорошо, — вздохнула леди Эстер. — Мне будет жаль, если юноша погибнет.

— Я тоже надеюсь, миледи, — явно волнуясь, ответил профессор и загремел чем-то железным. — Но науки без жертв, увы, не бывает. За каждый новый шажок познания приходится платить дорогой ценой. На сантиментах далеко не уедешь. А если вам этот молодой человек так дорог, пусть бы ваш медведь не травил извозчика, а подсыпал бы ему снотворного. Я бы тогда начал с извозчика, а молодого человека оставил на потом. Это дало бы ему дополнительный шанс.

— Вы правы, друг мой. Абсолютно правы. Это была непростительная ошибка. — В голосе миледи звучало неподдельное огорчение. — Но вы всё же постарайтесь. Объясните мне ещё раз, что именно вы намерены сделать?

Эраст Петрович навострил уши — этот вопрос его тоже очень интересовал.

— Вам известна моя генеральная идея, — с воодушевлением произнёс Бланк и даже перестал греметь. — Я считаю, что покорение электрической стихии — ключ к грядущему столетию. Да-да, миледи! До двадцатого века остаётся двадцать четыре года, но это не так уж долго. В новом столетии мир преобразится до неузнаваемости, и свершится эта великая перемена благодаря электричеству. Электричество — это не просто способ освещения, как полагают профаны. Оно способно творить чудеса и в великом, и в малом. Представьте себе карету без лошади, которая едет на электромоторе! Представьте поезд без паровоза — быстрый, чистый, бесшумный! А мощные пушки, разящие врага направленным разрядом молнии! А городской дилижанс без конной тяги!

— Всё это вы уже много раз говорили, — мягко прервала энтузиаста баронесса. — Объясните мне про медицинское использование электричества.

— О, это самое интересное, — ещё больше возбудился профессор. — Именно этой сфере электрической науки я намерен посвятить свою жизнь. Макроэлектричество — турбины, моторы, мощные динамо-машины — изменят окружающий мир, а микроэлектричество изменит самого человека, исправит несовершенства природной конструкции homo sapiens. Электрофизиология и электротерапия — вот что спасёт человечество, а вовсе не ваши умники, которые играют в великих политиков или, смешно сказать, малюют картинки.

— Вы неправы, мой мальчик. Они тоже делают очень важное и нужное дело. Но продолжайте.