Азбука для несовершеннолетних: Сборник

Быть гуманистом – значит видеть в человеке личность, уважать его достоинство. Но конкретность гуманизма заключается в том, что нельзя уважать лодыря, эгоиста, шкурника.

Нужно помнить слова А. Макаренко о том, что «хорошее в человеке приходится всегда проектировать, и педагог это обязан делать. Он обязан подходить к человеку с оптимистической гипотезой, пусть даже и с некоторым риском ошибиться».

Вот почему советский человек не раз в своей истории проявлял такое неотъемлемое от доброты чувство, как великодушие. Уже после войны с фашистской Германией маршал Г. Жуков писал:

«Честно говоря, когда шла война, я был полон решимости воздать сполна всем фашистам за их жестокость. Но когда, разгромив врага, наши войска вступили в пределы Германии, мы сдержали свой гнев. Наши идеологические убеждения и интернациональные чувства не позволили нам отдаться слепой мести».

Добру противостоит зло. Между этими категориями с самого основания мира идет борьба. К сожалению, в этой борьбе подчас сильнее оказывается зло, потому что оно активнее и меньше требует усилий. Добро же требует ежечасного, каждодневного терпеливого труда души, добротворчества.

* * *

...Я разговариваю с грузинским писателем Чабуа Амирэджиби, автором романа «Дата Туташхиа», имевшего «взрывной» успех и переведенного на многие языки, в том числе на язык кинематографа (по роману был снят многосерийный телевизионный фильм «Берега», удостоенный Государственной премии). Герой романа Дата – благородный абраг, борец за справедливость, искатель нравственной истины – стал любимым, как реальный человек, для тысяч читателей и зрителей. Так что беседа наша не о литературе – о жизни. Прежде всего мне хочется понять главную нравственную максиму романа: «...Назначение человека не только в том, чтобы победить зло, но и обратить его в добро!» Несколько загадочно звучит...

– Что же здесь загадочного? – удивляется Амирэджиби. – Каждый человек, сколько бы ему ни было, интуитивно понимает, что рожден он для добра, а не для зла.

Человек по природе своей устремлен к добру? Прекрасно, но не бесспорно! Утопист он, Амирэджиби? Романтик? Но ведь этот романтик знает изнанку жизни лучше, чем любой скептик. Успех, известность пришли к писателю поздно, после пятидесяти. Начиная с ранней юности жизнь его была полна суровых испытаний. Еще не зная, что когда-нибудь возьмется за перо, не ради сбора литературного материала и не по своей воле, а по воле судьбы переменил он множество мест и профессий. Работал лесорубом, стекольщиком, клепотесом, шофером, грузчиком, официантом, директором лесокомбината и снова – лесорубом. Жизнь, кажется, делала все возможное, чтобы ожесточить его. Но остался Амирэджиби веселым, независимым человеком, одержимым, как и его герой Дата Туташхиа, идеей служения добру.

Рассказываю ему, что в одной московской школе писали сочинение «Какие черты характера ты ценишь выше всего?». И большинство старшеклассников, к удивлению своей учительницы, на первое место поставили доброту. Не ум, не силу характера, не талант, а доброту.

Амирэджиби внимательно слушает, вроде бы соглашаясь, потом легко поводит рукой (его жесты исполнены величавого достоинства) и будто отодвигает несерьезный вопрос:

– Эти сочинения – симптом того, что в обществе ощущается дефицит добра. И знаете, это очень хороший симптом. Если потребность, которая раньше считалась как бы второстепенной, выдвигается на первый план, значит, она будет удовлетворяться.

– За счет кого, Чабуа Ираклиевич? Ведь многие из нас хотят доброты от других, а сами проявлять ее не спешат.

– Значит, забыли мы самую простую истину: человек только тогда может быть счастливым, если сам творит добро.

– Но будем реалистами. Видим же мы, что добрые и порядочные люди нередко чувствуют себя «белыми воронами», а успех в жизни достается совсем другим... Сегодня спорят: в чем счастье, в чем успех? Все перепуталось...

– Ничего не перепуталось! – решительно восклицает он со свойственной ему страстной убежденностью. Голос у Амирэджиби хриплый, будто готовый вот-вот сорваться, но никогда не срывающийся. – Общество всегда делилось на тех, кто трудности времени выносит на своих плечах, и тех, кто на этих трудностях пытается нажиться. Первые всегда видели счастье в том, чтобы что-то сделать, изменить к лучшему. Для вторых счастье – это всегда лишь «иметь или не иметь». Ну и что ж, разве я должен отказываться от добротворчества только на том основании, что в обществе существуют прилипалы и паразиты?!

Спрашиваю у него: но что же такое добротворчество? В ответ рассказывает притчу, озадачивающую сначала своей приземленностью: