Азбука любви

София застала меня плачущей в дамской комнате на работе. Из всех людей ее я меньше всего хотела бы видеть, когда мне плохо. И это не только из-за того, что она главный бухгалтер компании. Все дело в ноздрях. Они у нее выделяются больше, чем у кого либо еще. Такое ощущение, будто она засунула два пальца в нос и вывернула его наизнанку. Ноздри у нее длинные и вытянутые, и кожа внутри красная, как у рака. На нее только посмотришь, так думать о чем-нибудь другом, кроме этих ноздрей просто невозможно. Как это, наверное, отвратительно, когда у Софии простуда. Я передергиваюсь при одной мысли об этом.

София взяла меня за руку и повела к себе в офис. Она усадила меня на стул в уголке и просто перестала обращать на меня внимание. В конце концов я перестала рыдать и встала со стула.

— Так будет еще не раз, — сказала она, едва глядя в мою сторону. — И каждый раз, когда так будет, тебе будет казаться, что все кончено, что на этот раз вам уж точно больше не быть вместе, и твое сердце будет разбиваться вновь и вновь. До тех пор, пока ты не будешь думать, что больше не вынесешь. Но вот увидишь, что тебя еще ждет длинный и трудный путь. Вы не сможете бросить друг друга, и всякий раз будет так же больно, когда один из вас решит, что нужно расстаться.

— Как вы...

— Ну, я, естественно, понятия не имею, что конкретно у вас там случилось, — сказала она. — Но уж поверь, признаки боли мне известны, как свои пять пальцев. И мужчин я тоже знаю не понаслышке. Твой того не стоит. Ни один из них того не стоит.

Затем она протянула мне зеркало, перед тем как вновь погрузиться в столбцы чисел.

— Тебе бы умыться, — сказала она. — А то растрепа растрепой.

Я уставилась на свое отражение в зеркальце. Глаза покраснели и опухли, но кто она такая, чтобы называть меня растрепой? У меня, по крайней мере, и с формой, и с размерами ноздрей все всегда было в порядке.

См.: Друзья, Любовь и Добродетель, Чудо-Запястья.

Нормальные

Прошлым летом мы с Салли ехали на электричке, и вдруг обратили внимание, что двое мужчин через проход напротив даже ни разу на нас не взглянули.

Это было очень странно.

Я решила, что они, наверное, трейнспоттеры[4], но Салли немного послушала, о чем они говорили. Оказалось, что они гонялись за названиями станций. Каждый день они катались на электричках, выбирая при этом маршруты с наибольшим количеством станций по пути следования. И по дороге вписывали названия станций в большую книгу.

Мы буквально падали со смеху. Каждый раз, когда мы вроде успокаивались, поезд проносился мимо очередной пустынной платформы с болтающейся на ветру табличкой. Тут же на сиденье напротив начинала шелестеть бумага, и мы закатывались по новой. Мы плакали, мы взвизгивали, как поросята. У Салли начало течь из носа.

Тут они на нас посмотрели. Один передернул плечами и буркнул что-то вроде: «нормальные».

На следующий день я поинтересовалась у Брайана, что бы это могло значить. Он сказал, что у него есть друг, который когда-то занимался трейнспоттингом, так вот этот самый «друг» как-то слышал, что те, кто не любят трейнспоттинг, и называются Нормальными. Я не смогла объяснить ему, почему меня это так задело. Просто было обидно.

Потом он поведал мне, что у натуристов — а у него есть еще один «друг», который, судя по всему, днюет и ночует на нудистских пляжах, — так вот у них всех, кто носит одежду, обзывают так: Сукно. И потом весь день до вечера он эту шутку мусолил, как будто нам обоим было смешно.

— Эй, Сукно, ну как ты там? — орал он на весь кабинет из-за своего стола.

Основная проблема Брайана в том, что он не умеет вовремя остановиться.

См.: Боссы, Есть Такая Работа — Тушить Пожары, Жи-Точкинс, Чудные Слова, Эксперимент: Начать Заново.

Нянечка

Если б я могла убрать всего один Джонов пунктик, то это была бы его манера жаловаться на свои болячки. В прошлый понедельник, например, он стонал по поводу боли в руке.

— Либо это следствие того, что по милости Кейт я все выходные копался в саду, либо — раковая опухоль в последней стадии, — ныл он.

Я попыталась перевести разговор на другие темы, но заметила, что он все время трет пятно на руке с таким видом, как будто может умереть в любую минуту.

Я поделилась с Салли. И зря, потому что она потом стала докапываться до Джона: терла себе лоб и говорила, что ей надоело обсуждать недуги Джона или что у нее зеленая тоска в последней стадии. Но потом она подбросила мне неплохую идею.

Теперь, когда бы Джон ни заводил свою пластинку про болезни, я отношусь к нему с безграничным сочувствием. Я советую ему попросить Кейт, чтобы она долго и не очень сильно помассировала ему плечи, или приготовила что-нибудь особенное на ужин, или купила какое-нибудь редкое лекарство.

— Ты так думаешь? — вопрошает он с надеждой в голосе.

— Да, — отвечаю я. — Думаю, ей правда стоит отнестись к этому очень серьезно. По крайней мере, на ее месте я бы именно так и поступила.