Читаем Азбука свекрови полностью

То есть, переводя на домашний язык, каждый из нас, вступая в брак, берёт с собой багаж, куда входят следующие вещи и ценности для личных и бытовых нужд: семейный уклад, семейные традиции, устои, опыт родителей, а также вся родня до Бог знает какого колена. И если с семейными традициями друг друга молодые ещё согласны мириться, то наличие такого багажа, как родственники, у некоторых пар вызывает протест. У кого-то он тихий, у кого-то замаскированный, но часто неприязнь носит совершенно открытый и даже агрессивный характер.

А куда, спросите вы, деть этот багаж?..

Выбросить не получается, спрятать не удаётся, не обращать внимания не выходит. Стоит этот никому не нужный багаж посреди комнаты и ждёт, пока ему найдут достойное применение. Хорошо, если помещение большое и его можно как-то обойти, не споткнувшись. Но если комната маленькая – у вас большая проблема!

Причём свой багаж мешает не так, как багаж супруга. Он раздражает всем: не так стоит, не того цвета, не те размеры, не такое содержание… и вообще, в нём, в этом багаже, много ненужных, совершенно бесполезных вещей.

Свекровь, как мне кажется, может оказаться одним из таких неудобных и никчёмных «чемоданов».

Одна женщина, прочитав предыдущую главу, когда я её опубликовала, сразу же написала: «Я как свекровь должна просто ждать, когда они обратятся за моими советами или помощью. Моя задача – быть всегда наготове и донести до молодых эту мою готовность быть рядом, принять, помочь, накормить, подсказать. А инициатива в этом деле, как правило, наказуема…»

Вторая свекровь написала: «Вот ещё, пусть они ко мне приспосабливаются. Это не я к невестке пришла, а она ко мне. Я жизнь прожила, а она, соплячка, моего сына получила!»

Первая респондентка права, если разобраться: для невестки роль свекрови сводится к роли домашнего комбайна, причём работающего на вечных батарейках. Эдакий вечный бытовой двигатель. И правда, комбайн – достаточно удобный багаж, согласитесь. И польза видимая: принять, накормить, обстирать, помирить…

Возникает вопрос: как быть с чувствами? Куда их деть прикажете?.. А если свекровь далеко не дура, если она может так много дать, но ей просто не позволяют этого делать? Предположим, молодой семье опыт старой машины не нужен, тогда как быть? Зачем свекруха лезет со своими дурацкими советами? Кто её спрашивает? Она что, забыла, когда сама была молодой, как её донимала эта старая грымза, её свекровь?

Много вопросов, и, главное, ответы на них очень неоднозначны. Лезешь – плохо, совсем не вмешиваешься – ещё хуже. Интересуешься жизнью молодой семьи (а как, скажите, оставаться равнодушной?), так «Чего это ей спокойно не живётся? Чего она лезет? Заняться нечем?» А если сдерживаешь души порывы, замерла как мышка или всегда наготове, то «Вообще не интересуется, безразлична к собственному сыну, внуки её не волнуют, живёт своими интересами, помочь нам ей трудно, что ли?..»

Заглянула в Google, чтобы подобрать картинки, и знаете, что обнаружила? Наберите слово «свекровь» – и перед вами откроется целая плеяда старых грымз, каждая из которых готова не просто сразиться с ненавистным врагом, невесткой, – насмерть стоять будет, лишь бы отстоять свои права на сына, которого обманули (ограбили, оболванили, приворожили).

А если вы напишете в строке поиска слово «тёща», картинки будут немногим лучше, поскольку тёща лишь тем от свекрови отличается, что она своя, а свекровь – чужая.

В моём багаже есть старая-престарая «Книга о вкусной и здоровой пище для детей» 1962 года выпуска, подаренная ещё моим родителям на свадьбу. Это сейчас принято дарить деньги, а тогда, в 60–70-е, книга считалась лучшим и вечным подарком на любой праздник жизни. Когда родилась Сонечка, вместе со мной к моей невестке Наташеньке перешла и эта книга, несмотря на то, что она сейчас абсолютно бесполезна из-за наличия гаджетов, поисковиков и всевозможных электронных энциклопедий, которые всегда под рукой и дают ответы на все вопросы в течение секунды. Я же рассматривала и читала эту большую чудесную книгу все мои детство, отрочество и юность.

В этой мудрой книге были не только рецепты здорового питания 60-х годов – в ней были удивительные рассказы о том, как привнести в приготовление пищи любовь и творчество, но самое главное, в книге были замечательные картинки. На всех иллюстрациях к этим рассказам семья состояла из бабушек, дедушек, мамы, папы и ребёнка. Сосчитали? Семь человек. Семь «я». СЕМЬЯ. Полноценная, здоровая, красивая семья.

У меня не было дедушек, но были две бабушки, и обеих я обожала. И псевдоним свой творческий взяла в память о них двоих: Ася – имя маминой мамы, а Котляр – девичья фамилия папиной мамы. Я их обеих любила, они во мне души не чаяли… а вот друг друга они терпеть не могли. Ревность их мучила: детей своих ревновали, меня делили.

Разве это правильно? Я всё детство провела в постоянной борьбе с собой – мне казалось, что я предаю их обеих.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное