Азбука жизни

Вот, каким виделся истинный комфорт и заслуженный покой повидавшему на своем веку старшему поколению. Этот великий бытовой минимализм учил нас, жадную до «сладостей и радостей» малышню, прикоснуться в этом немногом к «стержневым ценностям», ощутить некую правду жизни, которую способны понять только те, кто долгие годы переносил лишения, терпел нужду, страдал…

Мы замирали, наблюдая, с каким трепетом возятся старики заваривая чай, как старательно колют щипцами кусковой сахар, как бережно складывают его на блюдце горкой…

А потом, на внеклассном чтении, слушая взахлеб историю Вани Солнцева из знаменитой повести Валентина Катаева «Сын полка» (1944 год), мы понимали подлинную цену горячей кружки чая:

«У нас, у разведчиков, так положено: как покушаем, так сейчас же чай пить. Пьем, конечно, внакладку… Скоро в палатке появился большой медный чайник — предмет особенной гордости разведчиков, он же источник вечной зависти остальных батарейцев. Оказалось, что с сахаром разведчики действительно не считались. Молчаливый Биденко развязал свой вещевой мешок и положил на «Суворовский натиск» громадную горсть рафинада. Не успел Ваня и глазом мигнуть, как Горбунов бултыхнул в его кружку две большие грудки сахару, однако, заметив на лице мальчика выражение восторга, добултыхнул третью грудку. Знай, мол, нас, разведчиков!

Ваня схватил обеими руками жестяную кружку. Он даже зажмурился от наслаждения. Он чувствовал себя, как в необыкновенном, сказочном мире. Все вокруг было сказочно. И эта палатка, как бы освещенная солнцем среди пасмурного дня, и грохот близкого боя, и добрые великаны, кидающиеся горстями рафинада, и обещанные ему все виды довольствия — вещевое, приварок, денежное, и даже слова «свиная тушенка», большими черными буквами напечатанные на кружке.

— Нравится? — спросил Горбунов, горделиво любуясь удовольствием, с которым мальчик тянул чай осторожно вытянутыми губами.

На этот вопрос Ваня даже не мог толково ответить. Губы его были заняты борьбой с чаем, горячим, как огонь. Сердце было полно бурной радости оттого, что он останется жить у разведчиков, у этих прекрасных людей, которые обещают его постричь, обмундировать, научить палить из автомата…»

От стариков узнали мы о лакомстве военной поры, который нет–нет, да и сегодня приготовим себе. Это так называемый «фронтовой бутерброд», когда к горячему сладкому и непременно крепчайшему чаю полагается большой квадрат хлеба, щедро намазанный сверху тушенкой. Старики говорили, что этим и подкрепиться хорошо можно, да и ушедших от нас помянуть негрешно…

После подобных военных историй, нам тоже чаепитие представлялось неким ритуалом с разговорами «за жизнь», и уж никак не сопоставлялось с поглощением бурой подслащенной жидкости за три копейки в школьном буфете. И мы, пацанята, с легкостью отличали на вкус «Краснодарский» от «№ 36», а «Грузинский» от «Индийского со слоном».

Несмотря на скудность ассортимента (иногда на прилавках появлялся даже «Китайский» или «Вьетнамский») чай в Советском Союзе был напитком самым популярным и, можно сказать, культовым. Потому что когда человека приглашали зайти «на чай», это могло значить все что угодно, в зависимости от того, как сложится ситуация. Хотя обычно подразумевалось, что непременно накормят обедом с обязательно роскошным десертом (профессия кондитера была в большом почете, а знакомство — в цене).