Азеф

- Да, да, - проговорила она, не оглядываясь, идя. На следующем углу в сани сел Каляев, одетый прасолом, в поддевке, картузе, смазных сапогах. Они поехали к Красной площади.

- Янек, - говорил Савинков, - мы должны сейчас же решить, либо сегодня, либо надо отложить дело. Я боюсь, одного метальщика недостаточно. Может быть надо стать вдвоем? Но у нас сегодня один снаряд.

- Что ты говоришь! - возбужденно сказал Каляев. - Никакого второго метальщика не надо! Позавчера я был тоже один. Ну? И если б не дети, я кончил бы.

Савинков молчал, угнетенно, разбито.

- Ты настаиваешь именно сегодня и ты один?

- Да. Нельзя в третий раз подвергать Дору опасности. Я всё беру на себя.

- Как хочешь. Тогда надо вылезать, кажется, - сказал Савинков, оглядываясь, словно они ехали по совершенно незнакомому месту.

- Что это, Красная ? - спросил он.

- Красная, барин, - ответил Моисеенко с козел.

- Янек, в последний раз, ну, а если неудача? Тогда погибло дело?

Лицо Каляева раздраженное.

- Неудачи быть не может. Если он только поедет, я убью его, понимаешь?

Моисеенко остановил "Мальчика".

- Приехали, барин, - проговорил он, отстегивая полость.

Каляев вылез со свертком. За ним вылез с пустым портфелем Савинков и кинул в ладонь извозчику светленькую мелочь.

- Я к Кремлю, - тихо сказал Моисеенко. Савинков не ответил. Они шли с Каляевым по Красной площади. На башне Кремля старые часы проиграли "два".

- Два часа, - сказал Каляев.

- Ну? - проговорил Савинков. Каляев улыбнулся.

- Прощай, Борис, - сказал он и обнял его. Они расцеловались в губы.

Не обращая ни на что внимания, Савинков смотрел, как легкой походкой, не оглядываясь, уходил Каляев к Никольским воротам. Когда он потерял его, пробормотала "Куда же теперь идти?" Машинально пошел к Спасской башне. Возле башни сгрудились извозчики, не могли разъехаться и, выбиваясь из сил, ругались матерью.

Через Спасскую башню Савинков прошел в Кремль. И вдруг вздрогнул: у дворца стояла карета великого князя. Рысаки мотали головами. "Убьет", - и радость залила его сердце. Он быстро пошел из Кремля на Кузнецкий, к Сиу, где ждала Дора.

24

Он почти бежал по Кузнецкому. Сам не знал почему торопился к Сиу. Предупредить ли Дору, что покушение удастся? Вернуться ли с ней, чтоб видеть? Он сталкивался с людьми. Сердце билось.

Еще не дойдя, услыхал отдаленный глухой удар. И остановился у магазина Дациаро, будто рассматривая открытки. "Неужели Янек? Но почему так глухо?"

У Сиу сидели праздные москвичи, отводящие душу покупкой безделиц на Кузнецком мосту. Дамы пили кофе, ели пирожные. Савинков увидал Дору в глубине кафе. Перед ней стояла чашка.

- Пойдемте отсюда, - сказал он, странно скаля зубы, пытаясь сделать улыбку.

Дора поднялась. Взглянув в витрину окна, она увидела, что по улице бегут люди, кто-то машет рукамм, кто-то споткнулся, упал, тяжелый господин смешно перепрыгнул через него, убегая, за ним вихрем пробежали какие-то мальчишки.

- Что такое? - спросила Дора. Публика из кафе бросилась к выходу. Савинков стоял бледный.

- Да пойдемте же.

- Простите, мадам, вы, мадам, не заплатили, - подбежал лакей.

- За что? - спросила Дора.

- За кофе и за два пирожных.

- Пирожных я не ела, - сказала Дора, рассеянно шаря в сумочке.

- Кого?! - Что?! - Убило?! - Кого?! - закричали в кафе. Кузнецкий мост залился бегущими, все бежали к Кремлю.

Савинков сжал руку Доры, тащил ее сквозь толпу. От Никольских ворот площадь залилась людьми. Все молча лезли куда-то. Толпа, сквозь которую нельзя было пробиться, казалась Савинкову отвратительной. - Вот, барин, извозчик!

В пяти шагах, у тротуара стоял "Мальчик". Дора была бела, губы сини, она что-то шептала.

- Поедемте на извозчике, - сказал Савинков. Дора не сопротивлялась, тихо шепча - "Янек, Янек".

"Мальчик" медленно продирался сквозь сгрудившуюся толпу. Когда ехали по Страстному бульвару, Моисеенко попридержав "Мальчика", повернулся:

- Слышали?

- Нет.

- Я стоял недалеко. Великий князь убит, - чмокнул он, дернул возжами, и стегнул кнутом "Мальчика". "Мальчик" дернул сани, Савинков и Дора качнулись. Но не от толчка Дора упала на плечо Савинкова. Дора рыдала глухими рыданиями.

- Господи, Господи, - слышал, склонившийся к ней Савинков, - это мы, мы его убили...

- Кого? - тихо спросил Савинков.

- Его, великого князя, Сергея, - вздрагивая худым телом, рыдала Дора.

Савинков улыбнулся и крепче ее обнял.

25

В это время четверо жандармов, скрутив ноги и руки Каляеву, везли его в арестный дом Якиманской части. Он старался закричать - "Да здравствует свобода!" Лицо было безобразно сине. Окровавленный, он полулежал в санях. В сознании смутно неслось происшедшее, как виденная и давно забытая картина. Каляев ощущал запах дыма, пахнувший в лицо. Мимо плыла еще, в четырех шагах, черная карета, с желтыми спицами. На мостовой лежали еще комья великокняжеской одежды и куски обнаженного тела. Потом напирала толпа. А великая княгиня металась, крича:

- "Как вам не стыдно! Что вы здесь смотрите!?" - Толпа хотела смотреть куски мяса ее мужа. И напирала.

Возле арестного дома Каляев потерял сознание. Жандармы вволокли его за руки и за ноги.

26