Азеф

- А если согласен на ваши условия, то соловья тоже баснями не кормят, бормотал Азеф. - Вы любите откровенность, я говорю, мне нужны деньги.

- Какие, Евгений Филиппович?

- Меньше чем две тысячи не обойдусь.

- Много. На дело иль лично?

- На дело.

- Максимум тысяча.

- Завтра еду в Финляндию, ставлю мастерские.

- Какие мастерские?

- Динамитные.

- Сколько?

- Две.

- И денег?

- Говорю: две тысячи.

- Нет, батюшка, дорогонько. Одну то уж на партийный счет ставьте, на одну так и быть, - засмеялся Герасимов, и встав отпер секретер заманчивыми звонами.

- Меньше полутора тысяч не обойдусь, - рокотал Азеф, - если хотите, зачтите в жалованье.

- Ох, и несговорчивый вы человек! Ну, уж только для первоначалу, так и знайте, больше чтоб нажима не было. А главное, ничего не забывайте, повернулся генерал, держа бумажки с изображением Петра Великого.

И проводя Азефа по комнатам, находу говорил:

- Попыхтели мы с вами! Ни с кем ей Богу так не возился, зато думаю не зря. Только не втемяшивайте вы себе в голову, что я дурак, всё дело, батенька испортите.

От толщины Азеф чуть кряхтел, надевая пальто.

- Если телеграммой - на охранное, донесения сюда. Если что, вечерком заворачивайте по семейному. Дома нет, справьтесь в "Медведе" у швейцара, спросите кабинет Ивана Васильевича.

И совсем уж на пороге сжимая руку Азефа, Герасимов проговорил: - В прошлую то пятницу на северо-донецких, да мальцевских играли. На бирже то? Своими глазами видел. Там то вы мне и понравились. Сразу решил, что с вами дела можно делать. Ну, и скрытный же вы человек, ай-ай-ай, с вами надо осторожней, а то чего доброго взорвете на воздух, - и Герасимов, обнимая Азефа, похлопал его по задней части, убедиться нет ли револьвера.

- Из Финляндии то черкните.

- Хорошо, - бормотнул, выходя, Азеф.

Азеф крепился у генерала Герасимова. Но выйдя на улицу, почувствовал нервный упадок, слабость. Он понимал, что его расчеты смяты.

9

Савинков с братьями Вноровскими и Шиллеровым ставил в Москве покушение на Дубасова. В крошечном, охряном домике, зажатом в зелени сосен, Азеф жил в Гельсингфорсе. Дом был уютен. Воздух резок и ароматен. Но Азеф волновался. Мерещилась генеральская пипка, веревка, чорт знает что.

Савинков подъезжал на финке, семенившей мохнатыми копытцами по серебряному, снежному насту.

- Ждал тебя, ждал, - рокотал Азеф, крепко обнимая и целуя Савинкова.

Азеф провел его в небольшую, солнечную комнату. За окнами: - сосны, снег, сад.

Савинков мыл руки, Азеф, приготовляя чай, спросил:

- Кто убил Татарова, Двойников?

- Федя, - вытирая руки полотенцем, сказал Савинков.

- Так, а я думал Двойников. Как в Москве? Через окно солнце залило Савинкова. Азеф наливал чай, подставлял Савинкову лимон, хлеб.

- Я тут по-холостяцки, плохо живу.

- В Москве, не понимаю причин, но скверно, Иван. Регулярного выезда не можем установить, измотались, истрепались. Приехал советоваться с тобой, по моему покушение может выйти только случайное.

- Ерунда, - нахмурился Азеф, голова ушла в плечи. - Стало быть плохо наблюдают, если не могут установить. А случайное покушение, это - ерунда, я не могу рисковать людьми ради твоих импрессий!

- Импрессий! Ты не ведешь и не знаешь. Выезды стали настолько нерегулярны, обставлены такой конспиративностью, словно он знает, что мы здесь. А при случайном выезде успех может быть. Надо взять кого-нибудь из мастерской, пусть приготовит снаряды, будем ждать возвращения Дубасова из Петербурга.

Азеф пыхтел, грудь поднималась от тяжелого дыханья. Он повернул всё тело в кресле, пробормотал:

- Вообще у нас теперь ничего не выйдет, я в этом уверен.

- Почему?

Азеф каменный, мрачный, сморщился, махнул рукой:

- Я не могу больше работать, я устал. Убежден, ничего не выйдет. Папиросники, извозчики, наружное наблюдение, старая канитель, ерунда! Все это знают. Я решил уйти от работы, пойми, со времени Гершуни я всё в терроре, имею же я наконец право на отдых, я не могу больше. Ты и один справишься.

- Если ты устал, то конечно твое право уйти, но без тебя я работать не буду.

Азеф посмотрел ему в лицо.

- Почему?

- Потому, что ни я, ни кто другой не чувствуем себя в силах взять ответственность за руководство центральным террором. Ты назначен ЦК. Без тебя не согласятся работать товарищи.

Азеф молчал. Савинков говорил убежденно, доказывая, что отказ Азефа гибель террора, а стало быть и партии. Азеф изредка поднимал бычачью голову на короткой шее, взглядывал на него. Когда он кончил, Азеф сидел молча, сопя.

- Хорошо, - проговорил наконец, лениво роняя слова, - будь по твоему, но мое мнение, ничего у нас не выйдет. Если хочешь бросить регулярное наблюдение и рассчитывать на случайную поездку Дубасова - хорошо, поезжай, возьми из мастерской Валентину, она поедет с тобой, приготовит бомбы. Только по моему это нерационально, дробится организация. Во всяком случае прежде всего извести меня телеграммой. Я приеду сам и всё проверю.

10

В тот же вечер Савинков ехал из Гельсингфорса в Териоки. На даче, у взморья стояла динамитная мастерская, поставленная Азефом.