Азеф

- В Москве, - доставая из кармана спички, оказал Азеф. - Даже был арестован в кофейне Филиппова, что не особенно остроумно. Я выехал, чтоб захватить дело.

- И не ус-пе-ли? - расхохотался злобно Герасимов.

- Дубасов спасся чудом! Коновницын убит на глазах всей охраны! Вы понимаете или нет, что мне скажут в министерстве?!

- Ну, знаю, - лениво проговорил Азеф, - но что вы от меня хотите, я не Бог, я не давал вам слова, что революционеры никого никогда не убьют, это неизбежно...

- Не финтить! - в бешенстве закричал Герасимов.

- Забываете?!

Дым заволакивал лицо Азефа, оно становилось каменным.

Герасимов замолчал, стараясь подавить бешенство.

- Евгений Филиппович, - проговорил он тихо, - в нашей работе всё построено на доверии. Сегодня в департаменте Рачковский заявил, что московское дело ваше. Скажите прямо: - у вас были данные, что покушение назначено на время парада? - и серостальные глаза не выпускали черных глаз Азефа.

- Либо вы мне верите, либо нет, - лениво сказал Азеф. - Я хотел захватить всё дело, Дубасов сам виноват.

Я указал маршрут, сказал, чтоб из предосторожности выезжали на Тверскую из Брюсовского, а они выехали из Чернышевского. Герасимов похрустывал пальцами, смотря в пол.

- Кто ставил дело?

- Не знаю.

- А я знаю, что Савинков! - закричал Герасимов.

- Возможно, - пожал плечами Азеф, - в ближайшие дни узнаю.

- Я уверен. Но понимаете вы, что получается, или нет? Вы просили не брать Савинкова, потому что он вам нужен. Я не брал. А теперь? Мы с вами ведем сложнейшую канитель, а Савинков на глазах всей Москвы убивает? Так мы ни черта не вылущим, кроме как самих себя! Рачковский, будьте покойны, намекнет кому надо.

- Это будет сознательная ложь с его стороны. Но если вы этому верите, то арестуйте меня, - и Азеф стряхнул пепел в никелевую пепельницу на приборе.

В комнате наступила большая пауза.

- В Москве я узнал, что в Петербурге хотят готовить на Дурново, повели наблюдение трое извозчиков. Герасимов подошел к письменному столу.

- Один живет на Лиговке, улицу не знаю, брюнет, еврей, но мало типичен, выезжает на угол Гороховой в три часа. Другой - газетчик, лохматый, русский, в рваном подпоясанном веревкой тряпье, почти как нищий, у Царскосельского вокзала. Дурново не должен ездить в карете, пусть идет пешком. И в пути принимает меры предосторожности, не то будет плохо.

Азеф сидел спокойно, заложив ногу на ногу, виден был розовый носок. Ботинок острый, лакированный на высоком каблуке.

- Есть еще?

- Послезавтра дам точные данные, сможете взять. Взволнованность Герасимова, как будто, прошла. Он знал, что сказать в министерстве, и сложив блокнот, вставил в него карандаш.

- Вы ручаетесь, что с Дурново не повторится дубасовская история?

- Будем надеяться, - пожал плечами Азеф. Но вдруг увидал, что генерал улыбается и пипка на его щеке заметалась.

- У меня есть терпение, но не столько, как вы думаете. И ума больше, чем кажется. В данном случае мои условия коротки: всех боевиков на Дурново сдать. Если хоть одно покушение будет удачно и ваша роль также неясна, как в Дубасове, не пожалею. Дубасова запишем а конто революции. Больше таких не будет, ни одного. Савинкову гулять довольно. Не допущу, чтоб шлялся по России и убивал, кого ему нравится. Не позднее этого месяца я его возьму. Ваше дело обставить шито крыто.

- Хорошо, - проговорил Азеф, - только его брать надо не здесь.

- Отошлите. Говорили, что хотели ставить на Чухнина? Вот и пошлите. Мы отсюда отправим людей.

Азефу показалось, что генерал выбивает из под него табуретку и он повисает в петле.

- Подумаю, - проговорил он, - только не понимаю вашего отношения. Запугиванье. Я не мальчик. Не хотите, не буду работать, я же вам обещал...

- Ээээ, батенька, обещаньями дураков кормят. Азеф вынул платок, отер лоб.

- Так работать нельзя, - пробормотал он, - нужно доверие.

У него было тяжелое дыханье. Ожиренье.

- Я не получил еще за прошлый месяц, - глухо сказал Азеф.

- Дорогоньки, Евгений Филиппович.

С Невы дул ветер. Из мокрой темноты летели колкие капли. На тротуаре Азеф огляделся. В направлении Летнего сада стлалась темная даль Петербурга. По Фонтанке он прошел к Французской набережной. На Неве разноцветными огнями блестели баржи. Открыв зонт, Азеф пошел к Троицкому мосту.

14

Перед созывом Государственной Думы, волнуясь в табачном дыму, боевики собрались на заседание в охряном домике Азефа. Комната прокурена. На столе бутылки пива. Облокотившись локтями о стол, тяжело сидел уродливым изваянием Азеф. Абрам Гоц развивал план взрыва дома министра внутренних дел Дурново. Он походил на брата,

но был моложе и крепче. В лице, движениях был ум, энергия. Чувствуя оппозицию плану, он горячился.

- Если мы не можем убить Дурново на улице, если наши методы наблюдения устарели, а Дурново принял удесятеренную охрану, надо идти ва банк. Ворвемся к Дурново в динамитных панцырях!

- Иван Николаевич, ты как? - сказал Савинков. Азеф медленно уронил слова:

- Что ж план хорош, я согласен. Только в открытых нападениях руководитель должен идти впереди. Я соглашаюсь, если пойду первым.

Родилось внезапное возбуждение.