Азиатская Европа (сборник)

Любопытная подробность. В Католической церкви мозарабов называют по-латыни adscititii, от тюркского «аджи», то есть «живущие со знаком креста». Но не христиане!

Люди, узнав друг друга, тянулись друг к другу, как родственники, у которых общие предки. Они помнили об Алтае… Конечно, то была тоже политика. Но без религии! Общались единоверцы: ведь и те, и те по-прежнему жили под знаком креста. Отсюда, между прочим, название походов — крестовые: из-за знака Неба заспорили тогда. Короли Франции (Филипп-Август и Людовик VIII) называли Халифат Анжуйской империей, то есть «крестоносной землей», опять же от «аджи» (анжи) — крест.

О чем здесь вообще говорить, если в Англии при Оффе на монетах чеканили: «Мухаммед — Пророк Бога Единого (Тенгри)»? Или — если отношение к кресту как символу Неба в Халифате было очень почтительным, но не таким, как в Европе? На него не молились, он — память о ханифах, об истоках ислама.

В Коране (перевод Крачковского) сказано: «Ибрахим не был ни иудеем, ни христианином, а был он ханифом предавшимся и не был из многобожников» и далее: «Правду говорит Аллах! Следуйте же за религией Ибрахима, ханифа — ведь он не был многобожником!» [3 60, 89].

Зная о дохристианском периоде Единобожия, об освобождении евреев царем Киром, можно лишь удивиться, что богословы и историки не обратили внимания на эти слова Корана. В них ответ на вопрос о веротерпимости, отличавшей Восток и Запад до придания религиозным учреждениям статуса политического института.

Равносторонний крест после крестовых походов из ислама не исчез, его преобразили в восьмиконечную звезду. Если смотреть на ее центр (чуть ниже), крест проступает сам собой. Впрочем, он долго оставался на знаменах мусульман. Об этом свидетельствуют стяги ордынских татар — трофеи XVII века, выставленные в Военном музее Стокгольма.

Султан Саладин не возвращал католикам крест Господень не из-за своей жестокости или жадности. Совесть не позволяла ему поощрять идолопоклонство, в чем он признался королю Ричарду. Аргументы мусульманина в том диалоге были куда весомее. Это видели и на переговорах о священности Иерусалима, там говорили, хорошо понимая друг друга. Обе стороны демонстрировали общность взглядов на религию… Так что же отличало их — католиков и мусульман? Что вызывало религиозную вражду? Ничего. Только политика.

Маски в той дипломатической игре сбросили в 1204 году, во время четвертого крестового похода. Маскировка была уже лишней, непримиримая вражда с мусульманами отошла далеко на задний план в политике Запада. О ней забыли… Усыпив бдительность греков, слуги папы римского, облаченные в рыцарские доспехи, против обыкновения не пошли освобождать Иерусалим, а задержались в Константинополе. Проще говоря, захватили самый богатый город Европы, назвав его Вторым Римом.

Неделю грабили храмы и не могли их разграбить. Золото выносили мешками, не зная, куда его девать, суда не выдерживали тяжести груза. То была самая прибыльная военная операция Средневековья, большей добычи не принесла ни одна война… Вот тогда папа и объявил о Латинской империи, о новом государстве Европы.

Дело, правда, было сделано наспех. Империя просуществовала недолго, однако политическая карта континента навсегда стала другой, потому что открылась новая страница Истории, та самая, в которой взор папы римского был обращен на церковные провинции Византии. Запад стал искать пути и тропы в глубь степей Восточной Европы.

Его влекли также Армения, Грузия, Кавказская Албания, с точки зрения католиков, свободные земли. Но…

Уже по-другому светило солнце на планете, жизнь менялась не только в Европе. И на Востоке она становилась иной. Там взрастала сила-возмездие, огромная, беспощадная сила, которая угрожающе росла, словно туча на горизонте, имя ей Чингисхан.