Азиатская Европа

Переманив и подкупив некоторых воинов Аттилы, Аэций возглавил римское войско. Годы, проведенные у тюрков, не прошли даром — соотношение сил в Европе менялось не в пользу Дешт-и-Кипчака.

Разгневанный Аттила, узнав о предательстве Аэция, потребовал от римлян выдать всех изменников, он даже представил поименный список, но римляне юлили, отказывались и лгали. Наконец они отправили к Аттиле посольство, в составе которого был и посланник византийского императора Приск. Увидав, что краткого разговора не получается, а враг скапливает силы и оттягивает время, немногословный Аттила сказал: «Иду на тебя!» Эти слова послы передали своему императору.

О, мудрый Иордан! Мастерски сообщив о переманивании всадников, он будто и не заметил, что у царя Аттилы все-таки был повод произнести: «Иду на тебя!» После долгих раздумий произнес он свои слова. Царь не мог поступить иначе, это видно из текста самого Иордана!

Тяжелое предчувствие укреплялось тогда в Аттиле: измены кольцом окружили его. Рим вдохновенно проводил свою политику, он сплетал интригу за интригой, простодушные кипчаки, не искушенные в тонкостях европейской морали, выслушивали от посланников Рима одно, а видели другое. Наконец появились верные сведения о сборе на севере Италии явных и тайных противников тюрков, об их подготовке к нападению.

Аттилу охватило беспокойство — но не страх! — и Иордан мастерски передал его.

«Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на всех трепет, широко известный повсюду страшными о нем представлениями. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войн, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признаваемого священным». И рассказал легенду: меч этот — символ божественного избрания — был открыт случайно. Некий пастух принес его Аттиле. Марсов меч, по преданию, даровал могущество его обладателю.

Рукоятка меча из Чертомлыкского кургана

Однако тогда, в 451 году, смутное предчувствие останавливало полководца, подобного с ним не случалось. С тяжелым сердцем он обратился к гадателям. По обычаю, зарезали самого крупного барана, и, когда гадатель взглянул на лопатку животного, он отшатнулся и предрек беду. Не исключено, что и гадатель получил что-то из Рима. Рим тогда не скупился на щедрые подарки.

Так, до битвы на Каталаунских полях Аэций ходил в победителях — он отлично подготовился: удалось подкупить некоторых кипчаков, тайно собрать объединенное войско Европы, сошла с рук смута, посеянная в сердце непобедимого Аттилы. Все было на пользу Риму.

Аттила без раздумий принял условия Аэция, он приготовился к бою именно на Каталаунских полях, невыгодных всадникам: рельеф местности благоприятствовал римлянам… Бой должен быть именно там, где пожелали враги. Даже в этой своей ненужной уступке Аттила остался кипчаком, которому из гордости трудно отказаться от заведомо невыгодного, лишь бы не прослыть слабым в глазах окружающих.

Дурное предчувствие росло, невыносимо жгло сердце. И Аттила медлил с атакой, когда войска уже выстроились в боевые порядки. Будто какая-то неведомая сила сдерживала его коня, связывала руки, мутила разум. Неуверенность полководца передалась войску, армия забеспокоилась.

Объединенная армия Европы выжидала, тоже не сделав и шага.

Прошло желанное утро, а бой так и не начинался. Едва ли не до полудня тянул Аттила, терзаемый сомнениями. Он молчал, глядя на небо, молчал и Аэций. «Бегство печальнее гибели», — наконец прервал свое молчание великий кипчак и отдал приказ, когда солнце было уже высоко.

С возгласом «ура!» (что на языке кипчаков означает «бей!», «рази!») всадники устремились в атаку. Битва разыгралась, как взрыв, как внезапная буря. Аэций, воспитанник самого же Аттилы, прекрасно знал тактику боя степняков, он все рассчитал правильно. Атака захлебнулась.

Такого с Аттилой еще не бывало. Кипчаки опешили. Они впервые отступили.

И тогда их царь проявил былую мудрость: он успокоился сам. Может быть, это была его самая трудная в жизни победа — победа над собой. Потом он пошел к войску и нашел, что сказать. Его краткие фразы, звуки рубящей шашки, распаляли сердца тюрков:

«Защита — признак страха».

«Отважен тот, кто наносит удар».

«Мщение — это великий дар природы».

«Пусть воспрянет дух ваш, пусть вскипит ваша ярость».

«Идущего к победе не достигают стрелы».