Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

Новобранцев перестали сразу рассылать по полкам, а сначала отправляли на «станции» для прохождения азов воинского дела. Набрать людей было легче, чем научить их быть солдатами, и эта проблема долгое время оставалась для русской армии самой болезненной.

Любопытную характеристику состояния русской армии в 1701 году дал саксонский фельдмаршал Штейнау, к которому от Петра был прислан вспомогательный корпус под началом Аникиты Репнина: «Сюда прибыли русские войска, числом около 20 000. Люди вообще хороши, не больше 50 человек придётся забраковать; у них хорошие мастрихтские и люттихские ружья, у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут так хорошо, что нет на них ни одной жалобы, работают прилежно и скоро, беспрекословно исполняют все приказания». Об офицерах Штейнау гораздо худшего мнения. «Полковники все немцы, старые, неспособные люди и остальные офицеры люди малоопытные».

Итак, вооружение было хорошее, солдаты тоже, но иностранные офицеры стары и неспособны, а русские неопытны.

Петровские солдаты. Литография. XIX в.

Взять опытных командиров в России было неоткуда, оставалось только нанимать иностранцев, и в первую половину петровского царствования на это тратится немало средств. Дело затруднялось тем, что с 1701 года в Европе шла большая война за господство на континенте, и на хороших профессионалов существовал высокий спрос. Такие предпочитали служить «цивилизованным» монархам, в Россию же обычно соглашались ехать те, что остались невостребованными. Кандидаты на офицерские чины еще как-то находились, но талантливых генералов на «рынке труда» просто не было, а в собственных полководцев Петр пока не верил. Вот почему во главе нарвской армии внезапно оказался странный командующий де Круи, единственным достоинством которого было высокое звание в иностранной армии.

Генералы, впрочем, довольно скоро появились свои, и не хуже европейских: Шереметев, Репнин, тот же Меншиков, но офицерство, костяк армии, еще долго в значительной степени состояло из чужеземцев.

Школы для подготовки артиллеристов, военных моряков и инженеров возникли довольно рано, с 1701 года, но представления о том, что «обычных» офицеров, пехотных и кавалерийских, тоже следует обучать в специальных училищах, еще не существовало. Единственной «кузницей кадров» была гвардия, где дворянские сыновья проходили выучку простыми солдатами, а затем попадали в армию уже на офицерские должности. Пропускная способность тут была ограниченна, и обеспечение армии русским начальным составом происходило небыстро. Впервые царь позволил себе отпустить со службы иностранцев, и то всего двести человек, лишь в 1711 году. Затем вышел указ, что русские должны занимать в полках не менее двух третей офицерского состава. Эта доля все росла и к концу петровского царствования, по мнению некоторых исследователей, доходила уже до 90 %. Армия наконец стала национальной (не говоря уж о том, что многие старослужащие «немцы» к этому времени обрусели).

Проблема снабжения большой армии в голодной стране тоже была нелегкой, и решалась она без затей: всё потребное отбиралось у населения, которому приходилось еще туже затягивать пояса. Единственное новшество заключалось в том, что эти поборы теперь регламентировались. Поставка продовольствия, фуража, конной тяги, повозок и прочего раскладывалась поровну на определенное количество дворов; купеческое сословие вносило свою лепту деньгами, очень немалыми (откуп от рекрутской повинности, например, составлял 100 рублей). Помещики платили налог на армию по 80 копеек с каждого крепостного. В мирное время солдат размещали на постой, причем каждого пехотинца должны были содержать 35 с половиной обывателей, а кавалериста – пятьдесят с одной четвертью (представить себе половину или четверть обывателя трудно, но Петр любил математические расчеты). Снабжением и тыловым обеспечением ведал армейский комиссариат, в распоряжении которого находились фуражирная, обозная, маркитантская, квартирмейстерская и прочие вспомогательные службы. «Пропитание как людем, так и скоту наиглавнейшыя дела суть», – писал Петр, и «порцион» солдатского питания был довольно щедрым: два фунта хлеба, фунт мяса, две чарки вина и кружка пива в день.