8 августа 1700 года король Фредерик согласился на все условия – поразительно умеренные. Имея в заложниках столицу противника, Карл мог требовать земель и контрибуций, но заявил, что Швеции чужого не нужно. Датчане лишь вернули голштинскому герцогству все занятые территории и оплатили военные издержки. Юный Карл считал, что таким образом подает миру пример истинной рыцарственности.
Август Сильный очень испугался. Он не мог справиться даже с Ригой, а тут вдруг оказался один на один со всей Швецией – ведь датский союзник капитулировал, а русский лишь обещал помощь, дожидаясь мира с турками. Без датского флота ничто не могло помешать шведам высадиться в Прибалтике. А страшнее всего был Карл, над возрастом и неопытностью которого недавно все потешались. Мышонок обратился львом.
Саксония попыталась заключить перемирие, но Карл желал наказать ее за вероломное нападение. Тогда Август снял осаду Риги и отправился на зимние квартиры.
Так же собирался поступить и Карл, отложив продолжение войны на следующий год. И тут – еще не зная ни о поражении Дании, ни об отступлении Августа – в драку ввязался истомившийся от бездействия Петр. По скверному примеру союзников, он вторгся в шведскую Ингрию, не озаботившись объявлением войны.
Хуже момента нельзя было и вообразить.
Как только до Швеции дошло известие о новом враге, Карл погрузил армию на корабли и отправился в Эстляндию, берегов которой он достиг в середине октября.
Как же распорядился Петр двумя месяцами, прошедшими с начала военных действий?
Заранее выработанный план предполагал взятие двух шведских опорных пунктов: Нарвы и Нотебурга. Нарва имела для русских особую притягательность, поскольку это был самый ближний к русским землям морской порт. С шестнадцатого века Москва неоднократно стремилась овладеть Нарвой и, бывало, даже брала ее, но удержать не могла. К тому же через этот город лежал путь на Ригу, где – как полагал Петр – сражается союзник Август.
Для похода готовили большую армию – 63 000 человек, набрав 29 новых полков из добровольцев. Примерно треть не успела дойти до места (как потом выяснится, и слава богу), но все же к шведской крепости прибыло около 40 000 солдат со 184 пушками.
Однако что это была за армия?
Она представляла собой довольно печальное зрелище и мало чем отличалась от той, что с таким трудом взяла Азов. Современных полков хорошей боеготовности насчитывалось всего четыре: Преображенский, Семеновский, Лефортовский и Бутырский. В остальных служили новобранцы, не умевшие отличить «лево» от «право». Немногим лучше были офицеры, лишенные всякого военного образования. Иностранные профессионалы, очень немногочисленные, плохо знали русский, не доверяли своим солдатам, а те, в свою очередь, не доверяли чужакам. Дворянская поместная конница не модернизировалась со времен Ливонской войны XVI века – не ведала ни порядка, ни дисциплины.
Плохо было и с генералитетом. Сам Петр, как обычно, прикидывался рядовым офицером, хоть без него ничего не решалось. Двумя корпусами командовали Автоном Головин и кукуйский немец Адам Вейде. Первый считался вроде бы старшим, но в то же время не главным. Оба были храбры, но не имели опыта войны с современным европейским противником.
Время для похода было отвратительное – осенняя распутица. Обоз в 10 000 телег растянулся на несколько дней пути, полки едва плелись. К осаде еле-еле приступили только в середине октября, когда Карл XII уже высаживался в Ревеле. Правда, шведская армия, получив известие о наступлении Августа на Ригу, сначала двинулась на запад, но известие оказалось ложным. Это дало русским несколько дополнительных недель, однако осаждающие плохо воспользовались отсрочкой.
Крепость, собственно, состояла из двух частей: самой Нарвы и, на другом берегу реки, Иван-города. Брать надо было обе твердыни одновременно. Гарнизон под командованием полковника Хеннинга Горна состоял всего из двух тысяч человек, но двадцатикратное численное преимущество мало что значило, пока не пробиты стены, а с этой задачей русская артиллерия справиться не смогла. Не хватало калибра, порох отечественного производства оказался некачественным, довольно скоро закончились и боеприпасы. Осада затягивалась.
Тем временем Карл, убедившись в безопасности Риги, повернул на восток. На пути шведов стоял заслон из дворянской конницы Бориса Шереметева, занимая удобную для обороны позицию на краю крутого оврага. Произошло несколько стычек, в которых шведы неизменно одерживали верх, притом нападали все время в разных пунктах. У Шереметева создалось ощущение, что шведов очень много, на стойкость своих иррегулярных частей он не надеялся и в результате 17 ноября ушел без боя, открыв Карлу дорогу к русскому лагерю.
Беспорядочное отступление конницы и преувеличенные слухи о размере шведской армии заставили Петра принять решение, о мотивах которого уже триста лет спорят историки.