Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

10 сентября война чуть не закончилась неожиданным образом. Скучающий Карл с небольшим кавалерийским отрядом опрометчиво напал на превосходящие силы русской конницы. К изумлению короля, враги не побежали, а окружили шведов и перебили их почти полностью, так что в какой-то момент жизнь Карла висела на волоске. Под ним убили двух лошадей, он дрался пешим, из охраны около него оставалось всего пять человек. Спасла Карла лишь привычка скромно одеваться – русские не поняли, кто перед ними. В конце концов подоспела подмога и выручила короля.

Карл остался очень доволен этим приключением, которое его, впрочем, не научило благоразумию.

В начале осени шведская армия находилась всего в двух переходах от Смоленска и менее чем в 500 километрах от Москвы. Если бы Карл в сентябре пошел на российскую столицу, он мог там оказаться через месяц. Это, пожалуй, был наиболее опасный момент всей Северной войны.

Пока русское войско в Белоруссии сдавало города и пятилось к границе, в тылу у Петра полыхало восстание.

Булавинское движение в 1708 году продолжилось с новой силой и разрослось до огромных размеров.

Зиму атаман пересидел в Запорожье, а с приходом весны опять появился в верховьях Дона с отрядом бунтовщиков, который очень быстро увеличивался. Булавин рассылал повсюду свои манифесты («прелестные письма»), в которых звал весь черный люд в казаки, подниматься за «старую веру», против брадобрития, против немцев и так называемых «прибыльщиков» – специальных людей, введенных Петром для изыскания новых государственных прибылей. В прокламациях ради пущего эффекта кроме правды содержались и выдумки – например, что власти велели всем мужчинам и женщинам обривать заодно и интимные места. Писалось в письмах и попросту: «Кто похочет погулять, по чисту полю красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конех поездить, то приезжайте!» Подобная агитация действовала отлично. Когда войсковой атаман Лукьян Максимов выступил против Булавина, получилось совсем не так, как прошлой осенью: казаки стали переходить на сторону восставших, и атаман едва сумел убежать в Черкасск. Но Булавин явился и туда. Донская столица сдалась ему без боя, а Максимова и членов старшины выдала мятежникам. Шесть человек, включая самого войскового начальника, были казнены, а Кондратия на кругу провозгласили «атаманом всех рек». На Хопре, Донце, Медведице и Бузулуке под его руку перешли почти 70 городков и станиц. На Тамбовщине, в краю неказачьем, поднялись крестьяне и провозгласили себя казаками. Всего у Булавина и разных его есаулов набралось не меньше 15 000 человек.

Эти отряды двигались во все стороны, расширяя территорию мятежа. Они добрались до Царицына на Волге, где разбили царских солдат, а сам Булавин пошел к Азову. Атаман запрещал в церквях молиться за царя Петра – то есть, кажется, впервые восстание было не «против плохих бояр за доброго царя», а вообще против монархии. Есть сведения, что Кондратий отправил послание турецкому султану с просьбой принять Дон в свое подданство.

Положение стало до такой степени опасным, что Петру в разгар военных операций против Карла пришлось отправить очень большие силы, около 20 тысяч солдат, на подавление Донского бунта. Основной семитысячный корпус вел брат полковника Юрия Долгорукова, убитого Булавиным в прошлом году, – майор Преображенского полка Василий Долгоруков. (Гвардейские звания ценились очень высоко, гвардейским полковником был сам царь.) Петр хотел даже отправиться на Дон, чтобы лично руководить усмирением мятежа, угрожавшего взорвать страну изнутри.

Однако Булавин, как в свое время Стенька Разин, оказался плохим стратегом. Вместо того чтобы держать силы вместе и вести их вглубь России, где немедленно поднялось бы всё крестьянство, он позволил своим атаманам действовать самостоятельно, а сам, как уже было сказано, собрался идти к пограничному Азову. Это дало царским военачальникам возможность бить повстанцев по частям. Булавинские атаманы – Хохлач, Голый, Драный, Некрас – были разбиты один за другим. Неудачей закончился и азовский поход.