Азиатская европеизация. История Российского государства. Царь Петр Алексеевич

Но значение Полтавской виктории не исчерпывалось военными последствиями. Это был не просто перелом в ходе борьбы. С 1709 года Россия словно становится другой страной: иначе себя ощущает, по-другому смотрят на нее и в мире. Пройдет еще 12 лет, прежде чем Петр провозгласит свое царство империей, но фактически Россия стала ею после Полтавско-Переволочненской победы и к прежнему состоянию уже не вернется. Историческое значение Полтавы сопоставимо только с взятием Парижа в 1814 году или взятием Берлина в 1945-м. Переменилась не только судьба России, переменилась судьба всей восточной и северной Европы.

Полтавская битва. П-Д. Мартен

Нанеся сокрушительное поражение лучшему европейскому полководцу и лучшей европейской армии, Россия попала в разряд первостепенных военных держав – и это сразу компенсировало отставание во многих других сферах.

В Европе не сразу поверили фантастическому известию, а когда оно подтвердилось, немедленно начали опасаться восточного великана, способного на такие чудеса. Россию теперь называли «Турком Севера» и ждали от нее всяческих ужасов – в то время как Петр пока по-прежнему мечтал лишь о том, чтобы удержать свой любимый «парадиз» Петербург.

Должно быть, царю очень хотелось отпраздновать великую победу в столице, поразив подданных неслыханными трофеями, но этот триумф был отложен до окончания кампании. Прежде всего Петра занимало возрождение антишведского альянса.

В августе он уже в Польше, которая немедленно отвернулась от Станислава Лещинского и вновь признала Августа. Саксонский курфюрст расторг договор с Швецией, собрал армию и поспешил на встречу с царем.

Шведский корпус генерала Эрнста фон Крассова, помогавший Станиславу, отступил в Померанию, а сам Станислав бежал из страны. В сентябре польский сенат в Варшаве приветствовал Петра и благодарил за возвращение законного короля и «вольности».

9 октября в Торне союз возобновился, но теперь Август заключил его не только от имени своего княжества, но и от имени Польши. Прибыл туда и посланник датского короля. Копенгаген тоже присоединился к коалиции, обязавшись немедленно возобновить военные действия на суше и на море. Увиделся Петр и с королем прусским, но тут дело пока ограничилось союзом оборонительным. Австрийский императорский дом, после ряда побед над Францией теперь претендовавший на первенство в Европе, согласился породниться с Романовыми – русскому наследнику царевичу Алексею сватали родную сестру супруги австрийского наследника эрцгерцога Карла, то есть предполагалось, что российский и австрийский монархи следующей генерации будут свояками. Эти матримониальные переговоры, пожалуй, нагляднее всего свидетельствовали о том, как взлетел международный престиж России.

Дипломатические достижения Петра на волне Полтавской победы завершили этот исторический год. На его исходе царь наконец позволил себе устроить пышное празднество. В Москве соорудили не одну, а семь триумфальных арок, через которые парадным строем прошли войска, прогнали свезенных отовсюду пленных шведов, а в самом конце процессии на белом коне ехал Петр, уже Великий. Ему, должно быть, представлялось, что война выиграна, осталось только добить обезглавленного и обессиленного врага.

Новые триумфы и катастрофа 1710–1711

В следующем году казалось, что дело и правда близится к развязке. У Петра после Полтавы словно раскрылись крылья. Он действовал решительно, причем сразу на нескольких направлениях. Теперь в восстановленном Северном союзе Россия играла не последнюю, а ведущую роль.

Пользуясь тем, что Карл XII застрял в Турции, а без короля и лучших полков, сгинувших под Полтавой, Швеция не способна на сколько-нибудь крупные боевые акции, Петр торопился как можно шире укрепиться на Балтике.

Сильная шведская крепость Выборг, под которой в 1706 году царь так неудачно попробовал свои силы в качестве командующего, была вновь окружена в начале весны 1710 года. Теперь осадой руководил Апраксин, а Петр лишь состоял при эскадре в качестве младшего флагмана. Здесь русские повторили хитрость, один раз уже использованную близ Нарвы и по тогдашним европейским правилам войны не слишком благопристойную: чтобы выйти на выборгский рейд, защищенный крепостной артиллерией, корабли подняли шведские флаги, а экипажи переоделись в шведские мундиры. Уловка сработала. Обложенный с суши и моря гарнизон в июне капитулировал.

Была в Карелии еще одна крепость, Кексгольм, но в сентябре сдалась и она, тоже без боя.

Главный ливонский город Ригу осадили еще в ноябре 1709 года, но зимой такую твердыню брать было трудно, и Аникита Репнин с 7000 солдат ограничился блокадой и артиллерийским обстрелом. Основные силы, до сорока тысяч, подтянулись к маю. Прибыли оба фельдмаршала – Шереметев и Меншиков (Огильви был в плохих отношениях с обоими и еще в 1706 году покинул русскую службу).