Азиатская одиссея

Мы горячо обсудили это назначение, и мои товарищи посоветовали мне явиться-таки в штаб. Мы достали из наших запасов остатки плохой водки, быстро напились и уснули прямо за столом. Следующим утром мои веселые друзья покинули расположение бригады под предводительством моего помощника, а я остался в Островке в качестве красного командира.

4

Я был назначен помощником начальника разведотдела. В мои непосредственные обязанности входило составление обзоров на различные темы, касающиеся Востока в целом и Китая в частности[22].

И поскольку никакой справочной литературы добыть в тех обстоятельствах было невозможно, мне приходилось писать всё из головы. Благо я всё еще помнил кое-что из курсов географии, истории и политэкономии, прослушанных мной в университете Владивостока до войны. Кроме того, то, что я всю свою жизнь жил и путешествовал на Востоке, помогало мне справляться с этой задачей.

Красные штабы я нашел спокойными, организованными и чистыми. Большинство командиров были бывшими офицерами императорской армии и имели значительное влияние на всё, что происходило в бригаде. Так называемые «красные» командиры, произведенные из нижних чинов, были явно на вторых ролях и, как правило, большевики не обращали много внимания на их горячие споры и хвастливые предложения. Политический комиссар со своим собственным советом из простых солдат, шоферов и санитаров отвечал за «революционное сознание» в бригаде. Он имел власть над жизнью и смертью каждого вокруг, и я понял, что эта власть и была причиной, почему бывшие офицеры были такими тихими и замкнутыми.

Прежде чем кого-нибудь из них могли назначить на какую-либо ответственную должность, тщательно изучалось его личное дело и делалась публикация в газете, чтобы каждый, кто имел возражения на этот счет, мог поделиться ими с комиссаром. И очень часто посредством таких публикаций солдаты сводили личные счеты с бывшими офицерами. Простой слух, совершенно абсурдный, никогда не подвергался проверке, и офицера могли внезапно арестовать и безо всяких объяснений бросить в тюрьму.

К собственному удивлению, я быстро нашел общий язык с красными. Это были простые натуры, большей частью неграмотные, с амбициями, но без представления, как их реализовать. Будучи любопытным, я вступал в расспросы по каждому поводу, и это заставило их думать, что я интересуюсь их жизнью и хочу понять новые методы великой социалистической республики. Я быстро подружился с помощником комиссара, научив его сначала подписываться своим именем, а затем читать и писать. Новое знание очень воодушевило его. Бедняга говорил, что я открыл ему глаза, и он наконец стал настоящим человеком.

В колчаковских войсках я пробыл недолго, и меня не успели внести в списки части. В течение долгих месяцев отступления с боями на восток никто не вел никакого учета или записей. Поэтому моя личность не была раскрыта, и имя мое было вне подозрений. Кроме того, глубокое знание Востока и относительно молодой возраст свидетельствовали о моей политической невинности. Я чувствовал себя в безопасности и действовал соответственно. Вскоре я стал пользоваться таким доверием, что новое начальство поручило мне сделать закупки для нужд бригады в Иркутске, находившемся в трехстах верстах от Новониколаевска[23], где мы дислоцировались в тот момент.

Упорство и изобретательность требовались тому, кто хотел найти подпольные товары в условиях запрета на свободную торговлю. Однако были люди, желавшие что-то продать, были те, кто хотел купить, и каким-то образом они тайно находили друг друга. Мне повезло найти и купить немного кожи, мыла, свечей, табака, канцелярии, гвоздей, подков и галантереи. Всё было аккуратно упаковано и доставлено в штаб, и никто не задавал никаких вопросов. Все были довольны, особенно комиссар, которому все эти покупки доставались бесплатно. Вскоре я стал штатным закупщиком бригады, к большому удовольствию моих новых друзей, меня самого и торговцев контрабандой.

Однажды, чувствуя усталость, я пошел прогуляться в городской парк Новониколаевска[24].

Парк располагался на холме, возвышавшемся над Енисеем[25], великой рекой, несущей свои воды тысячи километров к Ледовитому Океану. Здесь было тихо и мирно, и я мог наконец отдохнуть от нелегкой роли, что приходилось играть в штабе.

В тот день я заметил одинокую фигуру, сидевшую на моем обычном месте. Это была женщина в поношенном плаще и крестьянской косынке. Однако осанка и задумчивость на лице, с которой она смотрела на закат, выдавали ее принадлежность к классу так называемых «паразитов», к которому принадлежал и я сам. Когда я прошел мимо, она поймала мой взгляд с удивлением и беспокойством. Я почувствовал, что напугал ее, и мне вдруг пришло в голову, что мы уже встречались раньше. Быть может, очень, очень давно… Я с любопытством посмотрел назад. Женщина в потертом плаще быстро шла прочь. Я окликнул ее, и она, дрожа, остановилась. Побелевшими от страха губами она прошептала: