Азиатские христы

Средневековое учение европейской схоластики о наменах и фепоменах проникло и в Индию.

Диалог, в котором Будда объясняет своему любимому ученику Ананде большую часть формулы причинности, дает нам очень конкретное истолкование этого псевдо-философского положения, верно передающее первоначальный его смысл. «Если бы сознание, Ананда, не входило в тело матери, то образовались бы в ней имя и телесность?». «Нет, господи».

«А если сознание, Ананда, после того, как оно вошло в тело матери, опять оставит его, то появится ли «имя и телесность» при рождении?» — «Нет, господи». — «А если сознание у мальчика или у девочки, когда они еще малы, потеряется опять, — будут ли ими достигнуты тогда имя и телесность, рост, увеличение и процветание?» — «Нет, господи».

Таким образом, положение: «из сознания происходят имя и телесность» приводится к моменту зачатия. По буддийским представлениям, при смерти все остальные элементы, составляющие физическое и духовное существование человека, уничтожаются; тело, восприятие и представление исчезают, но не исчезает сознание. Как человеческое тело образовано из вещественных элементов, точно так же сознание представляется состоящим из соответственного духовного элемента. «Существует шесть стихий, ученики, — говорит Будда, — стихия земли, стихия воды, стихия огня, стихия воздуха, стихия эфира и стихия сознания». Вещество, из которого состоит сознание, выше всех других стихий, оно как бы обитает в своем собственном мире. «Сознание, — говорится в одном из текстов, — неуказуемое, бесконечное, все просвещающее; оно там, где нет ни воды, ни огня, ни земли, ни воздуха; оно там, где совершенно уничтожается великое и малое, ничтожное и могущественное, прекрасное и безобразное, там, где совершенно уничтожается имя и телесность».

Пока существо подвергается переселению душ, до тех пор сознание составляет звено, соединяющее различные существования. Только когда достигнута цель искупления — Нирвана, исчезает в ней и сознание совершенного умирающего.

То, что образуется в человеке из стихии сознания — в ту самую минуту, когда умирает старое существо, делается зародышем нового; этот духовный зародыш ищет и находит в теле матери тот материал, из которого он образует новое бытие, запечатленное именем и телесностью.

Как имя и телесность основаны на сознания, так и сознание в свою очередь основано на них. «Ананда, имя и телесность суть базис познания».

«Чтобы существовали имя и телесность, должно было существовать познание. А чтобы существовало познание, должны были существовать имя и телесность; от них происходит познание.

В другом месте Сарипутте, самому замечательному из учеников Будды, приписывается следующее сравнение: «как два снопа стоят, опершись друг на друга, так, друг, познание происходит из имени и телесности, а телесность из познания».

Но каким образом происходит, что существо, появляющееся на свет, облекается именно в это, определенное тело, а не в какое-нибудь другое? «Это тело, ученики, не ваше тело, и не тело других, его нужно считать делом прошлого, получившим известную форму, воплотившимся и сделавшимся чувствительным посредством мышления.

Сами мы представляем результат того, что мы делаем. В одном из браманских текстов мы встречали такое положение: «какое дело человек делает, к такому существованию он и приходит». А буддизм учит: «мое дело есть мое наследство, оно есть рождающее меня чрево матери, дело мое есть род, к которому я принадлежу, оно есть мое прибежище.

Закон причинности принимает здесь форму нравственной мировой потенции. От его действия никто не может уйти. «Ни в воздушном царстве, — говорится в Дхамманаде, — ни среди моря, ни в горных пещерах, нигде на земле не найдешь ты убежища, куда бы мог убежать от твоего злого дела».

И наоборот: «как приветствие родственников, друзей и товарищей встречает путешественника, издалека возвращающегося домой, — точно так же и того, кто делал добро, когда он переходит из этой жизни в загробную, встречают его добрые дела, как родственники своего возвратившегося друга». Сила наших дел проводит нас по пяти царствам переселения душ, через божественное и человеческое существование, через царство призраков, через животный мир и через ад. Доброго ожидает величие неба. Злого же адские стражи ведут к трону царя Ямы. Тот спрашивает его — не видал ли он, когда жил на земле, пятерых божеских посланников, посылаемых для предупреждения людей, не видал ли он пять явлений человеческих слабостей и человеческого страдания, а именно: ребенка, старика, больного, преступника, выдерживающего наказание за свое преступление и мертвого.

— Да, — скажет злой человек, — я видел их.

— И как же ты, человек, когда ты был в зрелых годах и когда ты состарился, не подумал про себя: ведь и я тоже не изъят от старости, рождения и вымирания. И потому буду творить добро в мыслях, словах и делах? Человек отвечает:

— Я не мог сделать так, господи; по своему легкомыслию я не думал так.

И тогда царь Яма сказал ему: