Азиатские христы

«Когда началась борьба между Спасителем мира и Князем зла, стали падать тысячи белеющих метеоров; тучи и тьма окружили его. Даже земля, с ее океанами и горами, была потрясена, подобно сознательному существу, подобно нежной невесте, насильственно оторванной от жениха, подобно виноградной лозе в ураган. Океан поднялся от колебаний землетрясения; реки потекли обратно к своим источникам; вершины высоких гор, на которых в течение столетий росли бесчисленные деревья, рухнули на землю, превращаясь в песок. Все это было охвачено порывом урагана; треск становился ужасным; даже солнце окуталось в страшную мглу; и толпа безголовых духов наполнила воздух».

Совсем как будто выписано из Мильтонова «Возвращенного Рая», вышедшего около 1670 года: «… с одного конца неба до другого загремел гром; тучи, страшно разрываясь, с неистовством изливали потоки дождя, смешанного с молниями; вода с огнем мирились для разрушения. Не спали и ветры в из каменных пещерах: со всех четырех сторон света налетали они и ворвались в истерзанную пустыню; высочайшие сосны, хотя корни их были так же глубоки, как и высоки вершины, крепчайшие дубы склонили свои тугие выи под тяжестью их бурного дыхания или вырывались с корнями. Дурно был ты защищен, о многотерпеливый сын божий, но остался непоколебим. Ужасы ночи еще не кончились этим: духи тьмы, адские фурии окружили тебя; они рычали, выли, визжали, направляя в тебе огненные стрелы; но ты оставался неустрашим среди них, ничто не нарушало твоего святого мира».[112]

Любопытная черта сходства между повествованием Мильтона и буддийским мифом заключается в том, что и по нему Рай возвращается сыну божьему в пустыне совершенно так же, как Гаутаме под деревом Во, на которое буддисты смотрят, как христиане на крест, причем мы не должны забывать, что и по-славянски крест называется столп и древо, а по-гречески прямо ставрос, т.е. ствол дерева. У буддистов древо Во играло такую же роль, как крест у христиан. Оно стало предметом поклонения, и отросток его, — говорят нам, — еще растет в том месте, где его нашли буддийские паломники и где, по их мнению, росло первоначальное дерево в древнем храме в Водх Гайе, близ Раджгира, который, — говорят нам, — был построен около 500 года по Р. Х. Знаменитым Амара Синхою. Ветка же от него, посаженная в Анурадхапуре на Цейлоне, все еще растет там — как древнейшее историческое дерево мира.

Когда этот день склонился уже к концу, он одержал победу; его сомнения рассеялись; он стал Буддою, т.е. пробужденцем. Но победа досталась ему не без потерь. Самоизнурение, которому он так долго и решительно предавался, не выдержало испытания. С этого времени он не только перестал ценить его, но пользовался всяким случаем указывать на то, что от такого покаяния никакой пользы быть не может. Спасение может быть исключительно путем самовоспитания и любви. Так говорят нам некоторые буддийские рукописи, но все они единичны и как будто и в самом деле кое-что заимствовали из Мильтона. Но посмотрим и далее.

Прежде всего, — говорят нам, — он возвратился к своим старым учителям Аларе и Удраке, но узнав, что они умерли, отправился прямо в Бенарес, где тогда жили его бывшие ученики. По дороге он встретил знакомого. По имени Упака. Браман спрашивает его:

«Чем объясняется, что твоя осанка так совершенна, твое лицо так приятно, наружность так мирна? Какая религиозная система наполнила тебя такою радостью и таким миром?»

Гаутама отвечает ему стизами, что это потому, что он превозмог все мирские влечения, невежества и заблуждения.

Брамин спрашивает, куда он идет, и «Почитаемый миром» отвечает стихами:

«Теперь прекрасного закона колесо вращать желаю.

И с этой целью я иду в тот город Бенарес,

Чтоб светом озарить во мраке погруженных,

Чтоб людям отворить бессмертия врата».

Не будучи в силах долее выносить столь высокопарные притязания, брамин коротко произносит:

«Достопочтенный Гаутама, иди туда». А сам удаляется в противоположном направлении.

Новый пророк продолжает путь в Бенарес и в вечернюю прохладу вступает в Олений парк, где тогда жили пять его бывших учеников. Они, увидя его приближение, решили не признавать его учителем, так как он нарушил свои обеты, и называть его просто по имени; но вместе с тем, так как он происходил из высокой касты, предложить ему для сидения циновку. А он изложил им «Основания Царства Праведности».