Азиатские Христы

Если заменишь желанье твое, выбирай

Хоть богатство, хоть долгую жизнь;

Будь царем над землей, Начикетас,

Всех наслаждений участником будь.

Все, что смертным с трудом достается,

Всякую радость возьми, к которой сердце стремится.

Дам я тебе прекрасных девиц,

Что краше всех дев на земле;

Дам их тебе, — пусть будут твоими; —

Только не спрашивай о смерти, Начикетас.

Начикетас:

Все то пригодно лишь ненадолго.

Сила чувств у людей исчезает,

В жизни все скоро проходит;

Песни и танцы, кони, стадо, — все это — твое.

Людям довольства богатство не даст.

Что для нас деньги, когда мы увидим тебя?

Все мы живем, пока лишь велишь ты —

Это желанье одно потому выбираю.

О чем, полны сомненья, думают люди,

О том скажи мне; о смерти, о будущем царстве.

Сопротивление бога смерти побеждено. Они исполняет волю Начикетаса. Далеко, — говорит он, — расходятся два пути: путь знания и путь незнания. Те, которые идут по пути незнания, бесцельно бродят по земле, как слепцы, руководимые слепыми. Мудрец, познающий единое, вечное, древнего бога, пребывающего в глубине всего сущего, оставляет радость и страдание, освобождается от всего справедливого и от несправедливого, делается свободным от настоящего и от будущего. Таков ответ Ямы на вопросы Начикетаса. Такова браманская легенда, в которой нисшествие христа в ад уже соединено в единое целое с его искуплением и всему придан более философский, чем фантастический характер, ее евангельского первоисточника.

Посмотрим теперь, какова же буддийская легенда. Избранный к достоинству Будды стремится к познанию, которое искупило бы его от смерти и возрождения. Враг его — Мара. Как бог Мритиу обещает Начикетасу господство над землей, если только он откажется от познания будущей жизни, так и Будде Мара предлагает неземных красавиц, так и Будду искушают дочери Мары, по имени Желание, Страстность и Похоть. Начикетас и Будда сопротивляются всем искушениям и достигают знания, избавляющего от могущества смерти. Имя Мара то же самое, что и Мритиу, Бог смерти есть вместе с тем и князь сего мира, властелин всех наслаждений, враг познания; для браманской или буддийский метафизики, всякое наслаждение составляет узы, привязывающие к царству смерти, а познание есть сила, разрешающая эти узы. Эта сторона бога смерти, как искусителя к власти и наслаждению, выступает в личности Мары буддийской легенды на первый план, а браманское стихотворение Упанишад уже принимает более философский характер, чем и показывается позднейшее происхождение брамаизма. То обстоятельство, что Бог Слова Брама рисуется как бесцветный, бесформенный Абсолют во многих индусских рукописях, указывает на то огромное влияние, которое имели в Индии европейские новейшие метафизические размышления. Но для менее мудрствующих браминов такой бог был уж чересчур неконкретным богом и из Брамы сделался бог Браман, «предок всех миров», перворожденный из всех существ.

И едва ли какое-нибудь божество так знакомо не только браманам, но даже и современным буддистам, как Брама Сагампати. Во все важные моменты в жизни Будды и его верующих Брама оставляет свое небо и является на земле, по заповеди Христа — последние да будут первыми, покорным и послушным слугой святых людей. И из этого главного Брамана фантазия создала целые ряды богов Брам, пребывающих в различных небесах.

Глава VII Монашеские ордена буддистов и их поразительное сходство с католическими

Подобно тому, как в Европе с средние века была мания аскетизма и отшельников монахов, а затем и высшее духовенство стало обязательно монашеским, как было и в Азии. И как в Европе началась наконец реакция против этого, так и буддийские монахи стали заменяться семейными браминами. Но брамаизм там не был протестантизмом, как в Европе после Лютера и Кальвина, так как существовал там уже до приезда англичан, а потому мы можем считать его влиянием восточной церкви, допускающей к церковному служению и даже требующей по апостолу Павлу, чтобы «епископ был мужем одной жены». А сходство современного буддийского ламаистского безбрачия и аскетизма с прежним европейским и особенно с католическим, настолько поразительно, что не оставляет никакой возможности сомневаться в их общем происхождении.

Как житие святых — произведение не позднее XVII века — полны аскетическими подвигами святых, так и современные буддийские сказания.

В Индии существует такое же общественное состояние, как в Риме в тяжелейшие времена католицизма, богатые и знатные, еще более, чем бедняки и простой народ; юноши и старики, которым уже нечего ждать от жизни; женщины и девушки оставляют мир и надевают монашеское платье. Рассказываются подвиги непобедимой силы людей, умевших, несмотря на всякое сопротивление, разрывать свои связи с мирской жизнью.