Азиаты

— А что скажешь ты, скотина, глядя на своё изображение: похож ли ты на себя?

Преступник презрительно усмехнулся и ничего не сказал. Шах спросил строже:

— Ты не хочешь отвечать мне?

— Собери своих сановников и придворных, чтобы слышали всё, о чём буду говорить, — неожиданно очень резким и твёрдым голосом заявил пленник.

— Как зовут тебя, ничтожество? — спросил Надир-шах. Произнеся эти слова, он велел открыть двери и пригласить всех стоящих за ними. Зала тотчас наполнилась царедворцами. Выждав, пока все усядутся, шах сказал:

— Триста самых уважаемых людей моего государства перед тобой: скажи мне и им, как зовут тебя и откуда ты родом?

— Родом я из Бухары, а зовут меня Бухар. Дай слово мне, великий шах, что сохранишь мне жизнь, и я расскажу всё, как было.

Зала загудела от ропота вельмож, явно не согласных с Бухаром. У шаха же этот ропот вызвал раздражение.

— Мы клянёмся тебе Аллахом и Кораном, что не умертвим тебя! — пообещал Надир-шах. — Но скажи истину, как ты, жалкий человек, подлая тварь, червь и паутина, дерзнул на установленного свыше соизволением Аллаха государя поднять руку?! Разве ты не знаешь, что Всевышний невидимо хранит царей своею десницею?

Бухар переступил с ноги на ногу, обдумывая ответ, и заговорил, чётко произнося каждое слово:

— Да будет здрав великий государь… Моя жизнь и смерть в твоей власти. Теперь, когда я перед тобой, я осознал, что Аллах невидимо ото всех смертных хранит тебя и милует. Но если бы я знал, что ты, свалившись с коня, притворился мёртвым, я бы тебя прикончил — у меня в запасе много пуль было.

— Позовите сюда палача! — (***) бешенстве. — Эта подлая тварь ос (***) Сановники возмущённо зашумели (***) зала превратилась в базар, и шум (***) не явился палач — наскачи, неся (***)ные иглы и горящие угли. Надир-шах (***) лил меру наказания злодею, и наска (***)

(***) — ну выдран был край страницы!!!!

Подойдя с двумя помощниками к Бухару, палач кивнул, и они схватили его за плечи, чтобы стоял смирно. Сам наскачи взял с подноса две иглы, подержал их на углях, пока они не стали красными, и изящным движением вонзил в глаза Бухара. Юноша закричал, душераздирающе, затем, когда его повели к двери, потерял сознание. Надир-шах самодовольно сказал:

— Я миловал этого негодяя… и я вырву из него всю правду, ибо божественным провидением вижу крупный заговор…

Через несколько дней, когда Бухар пришёл в себя, к нему зашёл визирь:

— Как ваше самочувствие, несчастный? Молите Аллаха, что его величество не отрубил вам голову; вы очень сильно рассердили его своими глупыми словами. Ныне великий Надир-шах пребывает в хорошем; расположении духа, и я принёс его повеление: выдать вам пятьсот динаров на прокормление. Вот, возьмите и благодарите Аллаха и шах-ин-шаха за милость… — Визирь удалился и, вернувшись к шаху, доложил ему о сделанном. Шах удовлетворённо кивнул и попросил подать ему бумагу и калам. Затем выпроводив из комнаты визиря, сел за письмо к старшему сыну. Не более чем через час, собственноручно запечатав в свиток своё послание, шах пригласил визиря и велел ему отправить письмо в Тегеран Реза-Кули-мирзе. Три сотни всадников стремглав выскочили из Дербента и понеслись вдоль берега моря к Самуру и дальше, через Баку, в Тегеран. Почти месячный их путь окончился в тегеранском загородном дворце, где в — окружении евнухов и красавиц гарема жил Реза-Кули-мирза. Старший сын шаха был несказанно обрадован вестью от отца. Распечатав свиток, он углубился в чтение письма, не замечая, Какими острыми взглядами следят за ним его евнухи. Каждую ужимку на лице, каждый вздох мирзы запоминали они.

(***) осторожности не только хмурил (***) о вздыхал, но и задумывался и

(***) и Бухара?! Это непостижимо уму! (***) голова… О Аллах, сжалься надо

(***) от жаркого волнения и страха, (***) неотвратимой беды накатывало на

сердце. Своё спасение он видел только в разуверении отца: нет, Реза-Кули-мирза ни в чём не виноват. Но не скажешь же так, если отец не обвиняет прямо, а лишь намёками, словно заяц, когда за ним скачет гончая. И мирза нашёл, что ответить: «Дорогой отец мой, солнце царей и ось нашей великой державы, не могу выразить простыми словами, как я рад за тебя! Теперь, когда злодей, поднявший на тебя руку, схвачен, не теряю и я надежды, что успокоенное твоё сердце забьётся ровно, и ты поймёшь, что зря обижал меня своим отчуждением. Преданный тебе твой старшин сын всегда был верен тебе, и нет такой силы, которая могла бы его отвлечь от отца…» Реза-Кули-мирза, вычерпав из сердца всю свою лесть, заплакав над листочком бумаги. Оба евнуха, словно сговорившись, подскочили к нему, подумав: «Раз мирза плачет, значит умер или убит его отец, великий и непобедимый Надир-шах!»

— Ваше императорское высочество, что случилось? — спросил один из них, испуганно тараща глаза.

— Аллах, спаси и помилуй, неужели что-то случилось с шах-ин-шахом! — схватился за сердце другой.