Азиль

– Я вдруг поняла, что я его помню, – вздыхает Сорси. – Он раньше часто в клубе ошивался. Девки его обожали. Милый мальчик, без понтов и высокомерия. Потанцевать любил, никогда не скупился на угощение. Если подруги не врали, в постели просто прелесть. Он многим нравился. Но выбрал почему-то твою сестру. Где эта тихоня его подцепила?

Акеми старательно гонит воспоминание, как плакала Кей-тян, когда она выставила парня прочь из их дома. И волей-неволей обращается к тому, что сказал тогда Ники Каро с изрядной долей горечи: «Я-то как раз рождён матерью. По недосмотру». Выходит, и среди элитариев люди есть?..

Тычок локтем в бок отвлекает Акеми от воспоминаний.

– Они в прачечной познакомились. Кейко стирала нашу одежду, а он на себя что-то вонючее пролил, – отвечает она.

– О-ля-ля! «Мама, папа, я встретила парня, он так вонял!» – смеётся Сорси.

Акеми грустно улыбается. Да, примерно так оно и было. Все тогда посмеялись и забыли, но неделю спустя этот парень встретил Кейко у дома, подарил виноградную гроздь… и всё завертелось.

– Сорси… Кто мог его убить? За что?

Рыжая пожимает острыми плечами.

– Вряд ли кто-то из клуба. И вообще из наших. У него были хорошие отношения с дядей, об этом все знали. Не тронули бы. Да и повода я не вижу. Он с картёжниками иногда тусовался, но там все знали, что он под защитой Сириля. Даже если бы сильно задолжал… не, ерунда. У сестры не было поклонников? Ну, типа, ревность и прочая фигня?

– Не было.

– Может, кого из клубных девок обрюхатил, а её хахаль и… – Сорси выразительно проводит ногтем поперёк горла.

– Бред. Убить человека проще, чем сделать аборт?

– Верно, – вздыхает Сорси. И обе умолкают надолго, каждая погружённая в свои мысли.

За три минуты до назначенной церемонии кремации перед крыльцом останавливаются два тёмно-синих электромобиля. Из первого выходит пожилая чета: чопорная женщина в расшитом жемчугом сиреневом платье со шлейфом и мужчина с цепким взглядом светло-серых глаз, одетый в чёрный строгий костюм. Женщина брезгливо морщится, глядя на растрескавшуюся пыльную землю под ногами, мужчина властным жестом подзывает Сорси:

– Аккумуляторы подзарядить сможешь?

– Да, месье. Только отгоните машины за угол, налево. Там у нас питающие кабели.

Вниманием Акеми, почтительно замершей у входной двери, полностью завладел хозяин второй машины, в котором она сразу узнала Бастиана Каро. Его манера держаться, осанка, одежда, аккуратно подстриженные волосы, бесстрастное лицо – всё несёт на себе печать власти. Он выходит сам, открывает заднюю дверь электромобиля и помогает выбраться рыжей, как огонёк, девочке лет пяти-шести, а потом обходит машину и присаживается у переднего колеса. Долго что-то рассматривает, хмурится.

– Чёрт бы побрал этот лёд, – произносит раздосадованно. – Отец, бампер ободран, но покрышка цела.

Из второй машины выходит ещё одна женщина. Молоденькая блондинка, одетая куда скромнее спутницы Каро-старшего. Судя по покрасневшим глазам, она – единственная, кого смерть Доминика по-настоящему расстроила. «Неужели жена Советника? – с удивлением думает Акеми. – Такая невзрачная и юная…»

– Что стоишь?

Резкий окрик заставляет Акеми вздрогнуть и услужливо распахнуть дверь перед Каро-старшим.

– Простите, месье. Проходите, пожалуйста.

– Женщины – вперёд, – распоряжается он и отходит к старшему сыну: – Отгоним машины на зарядку.

Мать Доминика беспокойно комкает в руках носовой платок, мнётся у входа.

– Там сильно пахнет? – шёпотом спрашивает она у Акеми.

– Нет, мадам. Разве что лилиями.

– А девочка не испугается? Кстати, где она? Амелия!

Та мгновенно оказывается рядом. В руках у неё ветка сирени. Настоящей сирени, рвать которую жителям Третьего круга запрещено. Акеми ловит себя на мысли, что ей очень хочется потрогать живые цветы и листья.

– Я могу пройти? – звонко спрашивает девочка.

– Да, мадемуазель. Позвольте я вас провожу.

Увидев визитёров, стоящая на коленях перед постаментом Кейко резко поднимается, отшатывается прочь. Акеми незаметно делает ей знаки уйти, но та забивается в угол и смотрит оттуда полными слёз глазами. Старшая сестра отходит в сторону, стараясь встать так, чтобы закрыть Кейко от других.

– Дядя Ники… – звенит в тишине слабый, испуганный голосок. – Проснись, мы тут все за тобой приехали…

Девочка стоит на цыпочках, стараясь заглянуть в мёртвое, неподвижное лицо. Руки в кружевных белых перчатках укладывают ветку сирени рядом с телом и трогают погребальную ткань. Рыжие ресницы машут часто-часто: то ли их обладательнице что-то в глаз попало, то ли собирается плакать. Мать Ники что-то бормочет, обмахиваясь платком, тоскливо смотрит в сторону двери. Жена Советника хлюпает носом, стараясь сдержать слёзы.

– Мам, зачем его так завернули? – спрашивает малышка. – Как куклу…

За спиной Акеми протяжно всхлипывает Кейко.

– Я так не могу! – нервно вскрикивает старшая Каро и идёт было к выходу, но натыкается на мужчин и Сорси и возвращается обратно, тараторя: – Фабьен, давайте закончим быстрее и поедем обратно. Мы опоздаем к приходу гостей!