Азимут бегства

— Обожаю карты в любом виде. Я могу прочесть будущее даже на почтовых карточках, знаешь, на таких, какие продаются на всех стоянках. Могу напророчить рак или женитьбу, раскинув какие-нибудь «Добро пожаловать в Духики, штат Айдахо, 3 миллиона населения» или по открыткам с девочками в розовых бикини, на попках которых отметилась вся Флорида. А к этим картам Таро я и прикоснуться не могу, вибрируют так сильно, что просто выскакивают у меня из рук. Покер — это самое тупое времяпровождение, какое только можно придумать, но стоит мне посидеть за приличным столом пару часов, и я зарабатываю неплохие деньги.

Он давит педаль газа, мотор взрывается ревом. Джек сжимает руль так, что белеют костяшки пальцев. В его взгляде торжество, машина стремительно несется по дороге.

— Иногда я очень неплохо зарабатываю.

— Мы едем в Вегас?

— Вегас, Солт-Лейк, Вернал, Национальный парк динозавров, в таком порядке, — одним духом выпаливает он весь список.

— Зачем?

— Зачем? А ты как думаешь — наличность, семья, необходимость и, конечно, удовольствие.

Анхель косится на Джека прищуренными от удивления глазами.

— Вегас — это само собой. У меня маловато денег, думаю, что там их станет немного больше. У меня сестра в Солт-Лейке, ей позарез нужна наличность. В Вернале я найду своих людей, проводников, а от парка динозавров рукой подать до границы Юты и Колорадо. Грин-ривер течет ровно посередине. Там не очень быстрое течение, но самое лучшее там — это Лэйдорский каньон.

— Лэйдорский каньон, — механически повторяет за ним Анхель.

Джек кивает.

— Давление и время, — произносит Анхель, скручивает платок в плотную спираль и смотрит, как она, освободившись, медленно и нехотя разворачивается.

Джек выбивает такт пальцами, не отрывая рук от руля. Целые ноты, четверти, короткие стаккато всплесками отдаются на тыльной стороне ладони. Ритм четко выдерживается в такт музыке из приемника. Бас-гитара, плотные как волны моря слои звуков. В окне машины проносится Калифорния, и Анхель думает, что когда-нибудь обязательно вернется сюда. Мимо проносится заброшенная шахтерская лачуга. Джек смотрит, как она исчезает в зеркале заднего вида. Дорога для него — настоящая энциклопедия. Анхель замечает это, факт доходит до него не сразу, но теперь он видит, как Джек смотрит на воробьев, облепивших столбы телефонных линий, на несущийся на ветру мусор, на плоский горизонт, замечает, как все это бередит память попутчика, как дорога рассказывает его жизнь, настойчиво переставляя местами факты.

— Хочешь знать, как у меня получилось с картами? — Улыбка окрашивает любопытством лицо Джека, окружает глаза лучиками морщинок, во взгляде — выражение лунатика. — Это очень странная история… Короче, один мужик сказал мне, что карты Таро у него раскладывались сами по себе.

Джек снимает руку с руля и приглушает музыку.

— Я ехал из Эль-Пасо в Карлсбад в старом рыдване, который сдох в Дакоте. Даже трех лет не продержался. Мне пришлось идти пешком два дня, прежде чем я сумел поймать попутную машину. — Он резко взмахивает рукой, чтобы отогнать какое-то ненужное воспоминание. — Это совсем другая история. В общем, я хотел взглянуть на Карлсбадские пещеры. Там большие, страшные пещеры. Помню, я проехал с запада весь Техас, чтобы взглянуть на Кроу-Флэте. Так, ничего особенного, но я просто запал на название. У меня было время, и вместо того, чтобы отправиться прямо туда, я остановился за Эль-Пасо, на границе Техаса и Нью-Мексико. Место называется Собачий каньон, это в горах Гваделупы. С дороги была видна только стена красных скал, словно выраставших из пустыни. На базе рейнджеров я купил хорошие топографические карты. В рюкзаке у меня было провианта на добрых три дня. Это оказался высокогорный каньон, весь поросший лесом. Видел я и ямы, в которых апачи гонят свой мескаль. Трава — по пояс.

Джек на минуту замолкает, о чем-то думая.

— Парк, в общем, так себе, но я излазил его вдоль и поперек. Компас у меня совсем свихнулся. Тебе этого не понять. Понимаешь, это было двадцать лет назад, и многие пешеходные дороги, которые сейчас на славу утрамбованы, тогда еще не были даже проложены. Потом выяснилось, что я перешел выход из Собачьего каньона и попал в каньон Саут-Мак-Киттрик. Мне это было не важно, я заблудился. Жара, воды нет, я чертовски мучился от жажды, да что там говорить, я изрядно струхнул.

Пленка заканчивается, кассета выскакивает из магнитолы, Джек вставляет кассету со старыми танго, полновесными и печальными.

— Под такую музыку сходят с ума.

Анхель с сомнением качает головой.

— Я, кажется, не знаю, как сходят с ума.