Азовский гамбит

Злодеи, едва не доведшие своего государя до инфаркта, проявив несвойственное им благоразумие, предпочли с покаянным видом промолчать, а я продолжал метать громы и молнии, обещая содрать живьем шкуру с Анцыферова, слуг, конвойных, а также всех, кто попадется мне под руку. Наконец, запал иссяк и я, наконец, смог уже почти спокойным тоном спросить:

— На хрена вы это сделали?

— Мы хотели на войну, — шмыгнул носом Петька. — Не ругайте его высочество, это была моя идея!

— Нет, — гордо вскинул голову потомок мекленбургских герцогов и шведских королей, — это я все придумал, а Петер лишь выполнял мой приказ! Не надо его наказывать…

— Но зачем?!

— Отец, даже моя старшая сестра принцесса Мария участвовала в абордаже, а я до сих пор ни одного врага в глаза не видел…

Какое-то время я молчал, переваривая услышанное, после чего меня стал понемногу разбирать смех. Увидев это, позволил себе ухмыльнуться Михальский, затем заржал как стоялый жеребец Петерсон, а через минуту к нашему хохоту присоединились все присутствующие.

В общем, дело кончилось тем, что я решил оставить этих двух мелких башибузуков при себе, а в Москву отправить гонца, чтобы не беспокоились. Семнадцатый век время суровое. Новиков верстают на службу в пятнадцать лет, дают вчерашним недорослям наделы с крестьянами и посылают в бой. Дмитрию уже, слава богу, двенадцать, а Петька всего лишь годом младше.

— Юнги!

— Да, мой адмирал! — синхронно отозвались мальчишки.

— Передать сигнал к атаке!

— Есть! — с щенячьим восторгом в горящих глазах выдохнули они и, топоча по палубе башмаками, ринулись наперегонки к трапу.

Раздался грохот пушечного выстрела и, только и ждавшие этого приказа галеры и струги резко ускорили ход. Наши гребцы тоже налегли на весла, но тяжелому галеасу было не угнаться за своими более легкими собратьями, и нам оставалось лишь наблюдать, как они рвутся вперед, настигая никак не ожидавших подобного сюрприза турок.

Надо сказать, что вид целого флота неведомо откуда явившегося из предрассветных сумерек вогнал османских моряков в глубокий ступор. Из которого они большей частью так и не вышли, отправившись прямиком к гуриям. Первыми атаковали врага струги с набранными на Волге казаками. Судя по всему, брать на абордаж вражеские суда было для них делом привычным. Не успели на пришвартованных к временному причалу каторгах понять, в чем дело, как на их борта со всех сторон полезли голые по пояс бородатые мужики с саблями и топорами в руках.

— Сарынь на кичку! — огласил берега Дона знаменитый на Волге клич.

В какие-то минуты все было кончено, растерявшихся турок рубили, кололи и тут же выбрасывали за борт. По большому счету сопротивление попытались оказать только сгрудившиеся на носу артиллеристы, но и их быстро смяли. Некоторые члены экипажа пытались спрятаться в трюмах, но закованные в цепи гребцы, среди которых было немало русских пленников, при виде их принялись улюлюкать и звать своих освободителей.

Лишь на одном османском корабле успели обрубить концы и отойти от берега, в тщетной попытке спастись. Нещадно нахлестывая рабов, надсмотрщики заставили-таки их работать веслами и, казалось, что спасение уже близко, но за ними решительно двинулись сразу две галеры. В другое время турки наверняка сумели бы уйти от русских с их неопытными экипажами, но тут один из пленных заорал, что было силы: — Табань!

Одни гребцы тут же выполнили его распоряжение, другие продолжали грести, но сбились с ритма и потерявшую ход каторгу закрутило, после чего ее начали быстро настигать. Понявшие, что драки не избежать турки сгрудились на корме. Лучники стали осыпать догонявшие их галеры стрелами, прочие взялись за сабли, но тут их ожидал новый сюрприз. Русская артиллерия открыла огонь. И пусть их канониры, хорошо знавшие свое дело на твердой земле, оказались не слишком искусными в стрельбе на неверных волнах, и лишь один выстрел из шести пришелся по цели, его хватило, чтобы картечь смела османов с верхней палубы.

Единственным русским среди командиров галер оказался Григорий Селиверстов, когда-то угодивший в шведский плен и уже там поступивший мне на службу. Родом из Водской пятины [1] он с младых лет ходил по Онеге и Ладоге на ладьях, в неволе, как и Вельяминов с Пушкаревым был гребцом, а потом в составе посольства персидскому шаху ходил по Волге и Каспию. В общем, опытным моряком его может, и не назовешь, но других Нельсонов или Ушаковых у меня нет.

Неожиданно для всех, и особенно для меня, ему удалось сколотить из набранного с бору по сосенке экипажа настоящую крепкую команду и теперь его «Двина» уверенно настигала пытающегося уйти турка. Несколько выстрелов стоящих вдоль борта на вертлюгах фальконетов разогнали уцелевших после залпа «грифонов», после чего Селиверстов филигранно подвел свой корабль к вражескому, причем, гребцы и с той и с другой стороны едва успели втянуть весла в клюзы.