Азовский гамбит

Этого показалось чеху недостаточно, и он добавил все тем же ослопом по голове лежащего врага, разбив ее в кровь. Остановила его лишь мысль о том, что убийство солдата без суда может обернуться для него неприятностями и что лучше связать дезертира-уклониста и предъявить пред светлые очи полковника Панина, а тот уже, узнав о подлых намерениях схваченного с поличным преступника, изрядно накажет его сам. Так что Попел просто заломил без жалости руки противника и связал их.

— Поднимайся, pitomec [7], хватит изображать мертвого. Пойдешь своими ногами или я тебя прямо здесь прикончу.

Закончив со своим противником Вацлав нагнулся к лежащей на куче мусора Нахат. Несмотря на повреждения, девушка была жива и в сознании. Она видела, как появился ее спаситель, и как они дрались с проклятым разбойником, и как он вышел победителем из столь неравной схватки.

— Ты пришел, — еле слышно прошептала она.

— Конечно, — так же тихо отозвался он и, осторожно подняв ее на руки, понес в лазарет, заодно зорко следя за пленником, уныло тащившимся в нескольких шагах перед бравым хирургом.

[1] Iwan der Schreckliche — Иван Грозный (нем.)

[2] И так далее (лат.)

[3] чуть-чуть (чеш.)

[4] Турецкое название Азова

[5] Камуфлет — взрыв под землей без образования воронки.

[6] чертов сукин сын (чеш.)

[7] дурак, идиот (чеш.)

Глава 17

Несмотря на значительные потери, понесенные осаждавшими во время подрыва насыпи и последовавшей за ним вылазки, турки и не подумали опустить руки. Напротив, неудачи, казалось, только ожесточили их и заставили трудиться с удвоенной силой. Меньше чем за две недели, был насыпан новый вал, куда больше прежнего, на котором установили уцелевшие пушки и вот уже две недели кряду топчи вели по крепости непрерывный огонь.

Топраков город был разрушен почти до основания. Досталось и прочим укреплениям, а также зданиям внутри. Спасаясь от непрекращающегося ни днем, ни ночью обстрела, казаки вырыли ямы, в которых пережидали канонаду, но стоило османам пойти на штурм, как они выбирались из своих укрытий и с удвоенной яростью бросались на врага. Изо всех бойниц и проломов звучали выстрелы, летели стрелы, а когда противник подбирался совсем близко, на их головы начинали падать камни, а под ногами рваться мины.

Раз за разом янычары набрасывались на русские позиции, но только для того, чтобы после жаркой схватки откатиться назад, теряя боевых товарищей.

Стены старой генуэзской крепости пока еще стояли, но лишь потому, что артиллерия турок была занята другими укреплениями. Казалось еще немного и защитники не выдержат нечеловеческого напряжения, но шел день за днем, а силы их не ослабевали. Державшиеся поначалу на особицу донцы, запорожцы и охотники давно перемешались и стояли на стенах плечом к плечу. А иной раз, случалось так, что Панин и его офицеры командовали казаками, а атаманы и есаулы водили в бой солдат.

Наконец, после одного особо ожесточенного штурма обороняющиеся были вынуждены оставить Топрак-кале.

— Что же вы делаете, атаманы-молодцы?! — хрипло крикнул им Родилов, потрясая саблей. — Не можно нам отступать!

— Не сладим, батька, — устало выдохнул отходивший последним Татаринов.

— Здесь надо обороняться, — поддержал его Панин. — Там только людей зря положим.

— Нет! — не согласился с ними войсковой атаман, — надо отбросить басурман, иначе они пушки к самым стенам подвинут, а тогда точно не устоять. — За мной!

Какими бы ни были уставшими казаки, роптать они не стали и, повинуясь приказу своего вождя, стали подниматься со своих мест, чтобы снова ринуться в кровавую сечу, но в этот момент какому-то меткому турецкому стрелку улыбнулась удача, и выбежавший впереди своих людей из ворот Родилов, получил пулю в грудь. Вслед за этим загрохотали ружья и мушкеты со всех сторон, полетели стрелы, но без атамана атака захлебнулась, и защитники Азова вернулись за стены.

— Дядька Епифан, — бросился к раненому Татаринов. — Как же так?

— Держись, Мишка, — еле слышно отозвался тот и уронил голову.

— Лекаря! — что было сил заорал есаул. — Где его черти носят, когда он нужен?

— Здесь я, — буркнул Попел, опускаясь на колени рядом с лежащим на земле атаманом, и взял его за руку.

Пульса не было, да и рана в груди оказалась такова, что Вацлав смог только сокрушенно покачать головой.

— Брешешь! — взвизгнул Татаринов и схватился за эфес сабли. — Врешь, немчура!

— Успокойся, — встал между ним и доктором Панин, — не время теперь собачиться!

— У господина Родилова смертельная рана, и я ничем не могу ему помочь, — с горечью пробормотал Попел. — Впрочем, как и всем остальным. У меня не осталось ничего, кроме ланцета. Нечем лечить, нечем перевязывать, нечем облегчать боль…

— Вот что казаки, — подал голос войсковой старшина Мартемьянов, — горевать после будем, а теперь надобно избрать атамана!

— Не торопился бы ты, — скрипнул зубами Мишка, но остальные его не поддержали.

— Верно! — стали раздаваться вокруг голоса защитников.

— Тогда говорите, кто вам люб?

— Да чего там решать, Исай? — устало отозвался Митька-Лунь, — ты и бери пернач!