Азовский гамбит

— Осада. У турок довольно тяжелых стенобитных пушек. Примутся ломать крепость, а как добьются своего, снова пойдут на приступ.

— Что же остается нам? Чем мы им ответим?

— Казаки роют подкопы, будут еще взрывать, делать вылазки и стойко драться на стенах. Такова любая осада, пан Вацлав.

— Да, понимаю. Значит, раненых с каждым днем будет все больше и больше.

— Это ты верно подметил, — кивнул Панин и, как будто вспомнив, протянул чеху его шлем. — Благодарствую, добрый шишак! А за мной останется должок.

Насчет трофеев полковник не обманул. Через несколько часов долю причитавшуюся доктору притащили двое охотников.

— Держи, господин лекарь, — заявил Ванька Кистень, протягивая сверток с нажитым непосильным трудом имуществом новому владельцу.

Среди принесенных вещей оказались турецкий пистоль доброй работы, разумеется, без пороховницы и пулелейки, а также кривая сабля, на этот раз с ножнами и наборным поясом. Судя по всему, все это было снято с какого-то зажиточного турка и завернуто в его же кафтан. В придачу шло несколько монет, бог весть, какого достоинства, и странного вида ожерелье из сердолика с кисточкой на конце. Его он отчего-то сразу решил подарить Нахат, но в ответ наткнулся лишь на яростный взгляд зеленых глаз.

— Дурак ты, Попел! — прошипела ощетинившаяся как кошка девушка. — Это четки бекташей!

— И что? — не понял совершенно замотавшийся с ранеными лекарь.

— Они ими молитвы отсчитывают!

— Как католические монахи?

— Я не знаю, как это делают монахи, и не хочу знать! У нас с тобой, если не забыл, есть договор. Ты обещал мне помочь! Так что нечего дарить мне всякий вздор, а лучше подумай, как можно пробраться в бывший дворец паши!

— Раз обещал, значит, помогу! — не удержался от улыбки Вацлав, невольно залюбовавшийся своей собеседницей.

В последнее время Нахат было все труднее выдавать себя за мальчика. Формы ее округлились, отрезанные волосы отросли и то и дело выбивались из-под шапки, а некогда писклявый голосок стал звонким словно серебряный колокольчик, так что его хотелось слушать и слушать. И уж конечно, заподозрили неладное казаки с охотниками, но пока что помалкивали.

В принципе никакой особой надобности в этом маскараде давно не было. В Азове имелось немало женщин и без юной черкешенки. Многие жены и дочери казаков перебрались вслед за мужьями и отцами в захваченную у турок цитадель и делили тяготы осады наравне с мужчинами, а бывало и сами брали в руки оружие.

Хоть и говорили, что казаку жена — помеха, но жизнь есть жизнь. Донцы тоже женились, кто на своих, а кто и на захваченных в походах ясырках. Заводили детей, хозяйство. Потом налетали татары или еще кто, и боевые подруги становились рядом с мужьями и подавали им заряженные ружья, а иной раз и сами сражались не хуже иных и прочих.

Единственным отличием было то, что венчали их не попы, а казачий круг и он же следил за святостью брака. Загулявшей казачке или соблазнившему чужую жену казаку была одна дорога — в куль и в воду!

Сераскир похода Ибрагим-паша находился в трудном положении. Назначая его султан Осман приказал своему верному рабу как можно скорее покончить с наглыми гяурами, дерзнувшими бросить вызов великому падишаху, и возвращаться назад, чтобы присоединиться к победоносной армии повелителя в походе на Польшу.

Надо сказать, что паша, как и большинство его воинов, предпочел бы сейчас воевать с богатой и многолюдной Речь Посполитой. Там, в отличие от этой мелкой крепостцы, в забытом Аллахом углу Вселенной, имелось чем поживиться и что привезти домой. Так что быстрый разгром взбунтовавшихся русских рабов был и в его интересах, а потому следовало поторапливаться. И раз уж не удался первый приступ, ко второму следовало подготовиться получше.

На следующий день после неудачного штурма турки начали возводить напротив Топракова города большую насыпь, согнав на земляные работы огромное количество людей. Вал этот вырос за несколько дней выше городских стен Азова. И туда, выставив вокруг войска, начали затаскивать пушки, завозить огромные бочки с порохом. Над крепостью нависла огромная опасность. Стало ясно, что скоро тяжелая артиллерия начнет безжалостный и прицельный обстрел стен и башен крепости, а заодно и разнесет в щепы все здания внутри. Так что обороняющимся негде будет и укрыться.

Впрочем, ответ казаков не заставил себя ждать. Полюбовавшись некоторое время на османские приготовления, Безе ненадолго задумался, после чего спустился вниз в подвал башни и приказал:

— Копать здесь!

— Зачем? — не понял Родилов.

— Копать здесь, — решительно повторил маленький француз. — Проведем галерею под турецкую насыпь, и будет, как это…

— Контрмина, — подсказал присутствующий здесь же Панин.

— О, oyu! Так есть. Контрмина!

— Порохового зелья много потребуется? — задумался атаман.

— Много, — кивнул Безе.

— Не обмишулиться бы. Припасов мало осталось, а без него не повоюешь.

— Я есть инженер! — возмутился провансалец. — Я буду делать расчет! Я все проверить! Я никогда не обмишулиться!