Азовский гамбит

Поляки для своей крылатой гусарии покупают арабских скакунов у турок. Те, правда, торгуют только меринами, но у нас и тех нет. Остаются только редкие трофеи, вроде Снежка, которого когда-то отбили у татар литвины, а потом захватили мы вместе с сидящим на нем Кшиштофом Радзивилом. Литвинский магнат, к слову, до сих пор на меня злобится, причем не столько за плен, это как раз дело житейское, а за то, что я ему жеребца не вернул!

Теперь этот самый белоснежный красавец аргамак — главный производитель на царском конном заводе, где помимо него собраны самые лучшие лошади, каких только удалось достать по всей Европе. В основном, конечно, это брауншвейгские тяжеловесы. Тут моя драгоценная матушка герцогиня Клара-Мария посодействовала. Вот потихоньку улучшаем породу, но сколько потребуется времени, чтобы пересадить армию на добрых коней, одному богу известно.

А пока хорошие лошади доступны только самым богатым и влиятельным людям и большинство из них сейчас передо мной. Разодетые и важные в блестящих доспехах они выглядят весьма авантажно. С какой стороны за саблю браться тоже знают, без этого умения сейчас долго не протянешь. Ну, вот пусть и послужат, так сказать, царю и отечеству!

— Все ли явились? — громко спросил я.

Ответом мне было красноречивое молчание.

— Не понял?

— Салтыков сбежал, — скривился как от зубной боли Романов и сразу же добавил, будто оправдываясь, — а куда не ведомо!

— Все у нас так. Натворили дел, а кто непонятно, куда делись неведомо, — вздохнул я, после чего обернулся к Михальскому, — сыскать, сукина сына! Побегом своим он сам признался в крамоле и злоумышлении противу государя. Стало быть, вот вам суд мой скорый и правый. Приговариваю — виновен! Объявить Салтыкова вне закона, за голову — живого или мертвого — назначить награду, немного, скажем, десять рублей. Все вотчины и владения его — отписать на казну. Родню в Сибирь — хоть бы и в Нерчинск, пущай пользу приносят, а не крамолы куют.

— Помилуй, ваше царское величество, сгинут дети, не дойдут! — Отозвался патриарх.

— Тоже верно. С детьми мы не воюем. Велю забрать малых мне на двор, в учебу. Будем воспитывать правильно, чтобы выросли верными слугами престола царского!

— Сделаем, государь, — досадливо поморщился Корнилий. — А что, князь Сицкий здесь ли?

— Мы отродясь от боя не бегали! — с вызовом отвечал тот, выехав из боярского строя и враждебно уставился на бывшего лисовчика.

— Государь, мы готовы по слову твоему в бой отправиться, — пробасил из-под шлема боярин Шеин, явно желая прекратить перепалку. — Хочешь, сам нас веди, а нет, так назначать воеводу!

— Командует осадой Семеновского боярин Вельяминов. Вот ему под начало и поступите. А если кто вздумает местничать, так я свое слово уже сказал! — ответил ему я, подходя к коноводам.

Вскочив в седло, я сделал знак Михальскому, чтобы тот вместе со своим отрядом следовал за мной и, ударил каблуками по лошадиным бокам. Поданный мне мерин не почувствовав с самого начала укола шпор попробовал было финтить, но я сумел усмирить его и скоро мы ехали по улицам Москвы в сторону Семеновского.

Не знаю, то ли самое это село, где в известной только мне истории Петр I создал один из своих потешных полков, но сейчас это небольшой населенный пункт на полтора десятка дворов и только покосившаяся от времени церквушка не дает права называть его деревней.

По сведениям, добытым мне Грамотиным, именно там обосновались заводчики и предводители бунта. Собрав из недовольных несколько довольно больших шаек, они устроили несколько удачных налетов на Москву, после которых возвращались к себе с богатой добычей. После того, как я вместе с собранными по всему Подмосковью дворянами начал громить восставших в столице, они вернулись в село, где стали лагерем. Несколько раз отряды правительственных войск пытались выбить их оттуда, но были вынуждены отступить.

Еще накануне я велел Пушкареву с Вельяминовым блокировать их там и ни в коем случае не выпускать. В тот момент, я, конечно, даже не подозревал, о том, как меня примут думцы, но решать вопрос с бунтовщиками все равно пришлось бы. Ну что же, почему бы не совместить приятное с полезным?

— Надеюсь, ваше величество, вы не собираетесь, вести их в бой лично? — спросил, поравнявшись со мной Михальский.

— Много чести, — усмехнулся я. — Скажу лучше, от Никиты с Анисимом вестей не было?

— Пока нет, и это меня немного тревожит.

— Главное, чтобы они воров не упустили. Может, нам самим следует послать вперед разведку?

— Кажется, не стоит, — покачал головой литвин. — Вон видите по дороге пыль столбом? Бьюсь об заклад, что это посланник от наших. Так что скоро мы и так все узнаем.

И верно, скоро к нам подскакал запыхавшийся, будто бежал пешком, стрелецкий офицер.

— Беда, государь! — прохрипел он, соскочив с коня.

— Кто таков? — прикрикнул на него Михальский.

— Полусотник стремянного полка Тимофей Маслов!

— Говори, что стряслось?

— Ушли воры!

— Как?!