Азовский гамбит

— Пожалуй, я пришлю этого недотепу Попела. Из тех, кого я знаю, только он хоть немного соответствует такому описанию…

Явившись на зов начальства, Вацлав удивленно окинул взором собравшуюся здесь странную компанию, и спросил:

— Что я должен делать?

— Будешь помогать этому шарлатану и гляди хорошенько, чтобы он или его женушка не сбежали!

— Вы думаете, что капитана еще можно спасти?

— Не твоя забота думать, щенок! Но ты все же старайся, иначе вешать этого мерзкого старикашку придется тоже тебе!

В этот момент жена доктора наконец-то пришла в себя. Кажется, женщина не очень понимала, что вокруг происходит, но инстинктивно чувствовала опасность. Лихорадочно обведя всех присутствующих глазами, она остановила свой взгляд на Вацлаве и, казалось, безмолвно попросила его о помощи…

— Я согласен!

На улице уже светало, спать больше не хотелось и, чтобы разогнать столь некстати нахлынувшие воспоминания, Попел решил пройтись. Быстро одевшись и накинув поверх камзола плащ, он вышел вон из своей избушки. Весна уже вступала в свои права, однако по утрам все еще случались заморозки, и под сапогами медикуса то и дело похрустывала ледяная корочка. Приткнувшийся к стене лекарни часовой на появление доктора не отреагировал.

— Проснись, каналья! — беззлобно ткнул кулаком в бок прикорнувшего солдата Вацлав и пошел дальше.

Подойдя к берегу протекавшей рядом речки, названия которой он так и не удосужился выяснить, доктор вдруг с ностальгией подумал, что эта местность, в сущности, не так уж сильно отличается от его родной Моравии, где у него было маленькое родовое поместье — скорее даже ферма.

— Эх, доведется ли мне еще увидеть отчий дом? — спросил сам себя он и не смог ответить.

Внезапно совсем рядом раздался приглушенный топот копыт, какой бывает если обмотать ноги лошадей тряпками. Хорошо знавший этот звук Вацлав тут же встрепенулся, и положил руку на эфес шпаги. Вскоре показались и всадники.

— Кто таков? — грозно крикнул на него один из верховых, поигрывая плетью.

— А вы кто? — вопросом на вопрос отвечал прекрасно понявший его чех.

— Шайтан! — прошипел второй, выглядевший сущим дикарем в лисьем малахае, и внезапно спрыгнул прямо на плечи самозваному бакалавру.

Вместе они быстро скрутили доктора, но убивать не стали, а подождали, пока к ним не приблизилась еще одна группа всадников.

— Доброе утро, — неожиданно приветливо поздоровался с ним по-немецки молодой человек примерно тех же лет что и сам Попел. — Кажется, мои спутники напугали вас?

И повернувшись к незнакомому богато одетому на польский манер пану, распорядился:

— Это уж слишком. Развяжите его немедленно.

В отличие от остальных одетых весьма пестро, но, в основном в русские или польские одежды, на этом господине был простой, но весьма добротный камзол, какие обычно носят рейтарские офицеры и широкополая шляпа. На боку его красовалась шпага, а из ольстр[16] торчали рукояти пистолетов.

— Вовсе нет! — едва получив свободу, смело ответил ему Вацлав, раздувая от гнева ноздри и время от времени нервно поглядывая на мрачные и казалось ничего не выражающие лица своих пленителей.

Идея заявиться в лагерь Панина рано утром и постараться застать всех врасплох принадлежала Михальскому. Корнилий когда-то был наставником юного Федьки и теперь относился к тому с какой-то странной смесью покровительства и строгости и поэтому никогда не упускал случая, подловить своего недавнего подопечного на какой-либо оплошности.

Мне эта идея не то чтобы понравилась, но почему бы и не потрафить бывшему лисовчику? В общем, мы обмотали копыта наших коней тряпками и попытались пробраться вдоль берега к лагерю охотников, где и наткнулись на иноземного офицера, оказавшегося весьма ершистым и бдительным малым. Что, впрочем, не помешало его захватить.

— Кто вы такие? — еще раз громко крикнул он нам, явно надеясь, что поднятый им шум будет слышен в лагере.

— Мы друзья полковника Панина и хотели устроить ему небольшой сюрприз.

— И поэтому старались быть скрытными и напали на меня?

— Стреляный воробей, — ухмыльнулся я. — Такого на мякине не проведешь. Ладно, отпустите его!

— Может… — многозначительно хмыкнул Михальский, явно подразумевая силовое решение вопроса.

— Полно, неужто не наигрался? — отказался я и снова обратился к незнакомцу. — Как вас зовут, герр офицер? Я был уверен, что знаю всех иноземцев в полку нашего друга, но ваше лицо мне не знакомо.

— Я не офицер, а полковой лекарь. Меня зовут Вацлав Попел.

— Ах да, я что-то слышал о вашей милости! Вы совсем недавно прибыли из Мекленбурга и в Аптекарском приказе вас сразу же отправили сюда.

— Именно так, герр…

— Можете звать меня Иоганном, — отозвался я. — А вы, я так понимаю, чех?

— С вашего позволения, мораванин.

— И какая же нелегкая занесла вас в Мекленбург? Хотя, что это я, ходят слухи, что он переполнен беженцами из Богемии.

— Да, я один из тех несчастных, кого злая воля императора Фердинанда заставила покинуть отчий дом.

— Простите, но вы не больно-то похожи на простого обывателя, бегущего от войны. Скорее вам бы пошел костюм военного. Где вы учились лекарскому искусству?